Сент-Ронанские воды
Шрифт:
Такое признание, сделанное без малейшего следа неловкости или reteue , видимо, чрезвычайно поразило все общество. Председатель дрогнувшей рукой торопливо запрятал рисунок в портфель, несомненно опасаясь, как бы художник не востребовал его или же не назначил за него платы. Миледи растерялась, как неученая лошадь, которой надо сменить ногу в галопе. Леди Пенелопе теперь приходилось оставить то уважительное и простое обращение, к которому ее принуждала манера Тиррела, и впредь держаться с ним покровительственного тона, как с человеком зависимым. Такой переход не проделаешь в один миг.
— Вот они, «обстоятельства»,
А сэр Бинго тихонько сказал на ухо своему другу сквайру:
— Видно, запарился, сбился с ноги и прочь с дорожки! А жаль, славный, поди, был конек, черт его побери!
— Кляча из кляч! — шепнул в ответ Моубрей. — Я его сразу раскусил!
— Спорю и ставлю двадцать пять фунтов, дружище, и сам спрошу его, кем он был прежде.
— Согласен, иду на двадцать пять, но с условием — вы с ним переговорите не позже, чем через десять минут, — сказал сквайр. — Да, впрочем, вы не осмелитесь, Бинги: он глядит строго и, видно, не робкого десятка, при всей его учтивости.
— Идет, — сказал сэр Бинго уже не так самоуверенно и, вероятно, решив действовать осторожно, — У меня наверху есть стопка золотых, а заклады мы передадим Уинтерблоссому.
— Золотых у меня нет, но я выпишу чек на Миклема, — ответил сквайр.
— Надеюсь, не так, как в прошлый раз: я не собираюсь снова оставаться в дураках, Джек, друг мой, вы влопались!
— Сначала выиграйте заклад. Ох, Бинги, я еще увижу, как этот бродячий щеголь проломит вам голову, — ответил Моубрей. — Уж лучше вы сразу сговаривайтесь с капитаном. Ну и попадете вы в переделку! Я могу еще освободить вас, Бинги, от этого пари. Платите мне гинею штрафу, да поспешите, пока я не выписал чек!
— Ну и черт с ним, выписывайте! — сказал сэр Бинго. — Вы проиграли, Джек, могу вас уверить.
Он зашаркал к Тиррелу, поклонился и представился в качестве сэра Бинго Бинкса.
— Имел честь.., писать.., сэр… — Это все, что протиснулось сквозь его горло, вернее — сквозь туго затянутый шейный платок.
«Проклятый олух! — подумал Моубрей. — Он совсем от рук отобьется, если станет действовать так быстро. И дважды будь проклят этот бродяга, который невесть откуда взялся и невесть почему портит мои дела!»
Пока его друг с вытянутым от таких размышлений лицом стоял, поглядывая на свои карманные часы, сэр Бинго, с инстинктивным приливом тактичности, которую чувство самосохранения пробудило в его не чересчур сообразительной и не чересчур догадливой голове, начал свои расспросы с общих замечаний о рыбной ловле, стрельбе и охоте. Оказалось, что в этой области Тиррел мог похвалиться далеко не поверхностными познаниями. В частности, о рыбной ловле и стрельбе он говорил даже с горячностью, так что сэр Бинго начал проникаться к нему изрядным уважением и почти уверился, что молодой приезжий не мог быть бродячим художником, за которого выдавал себя, и что, во всяком случае, по рождению не был предназначен для этой цели. Поэтому сэр Бинго решил тут же, без дальних проволочек задать ему свой вопрос.
— Осмелюсь заметить, мистер Тиррел, вы ведь нашего поля ягода.., осмелюсь заметить…
— Если вы хотите сказать, сэр Бинго, что я охотник то вы правы. Я охочусь издавна и довольно искусен в этом деле, — ответил Тиррел.
— Значит, вы раньше этими штуками не занимались.
— О чем вы говорите, сэр Бинго? — сказал Тиррел. — К
— Да этими самыми картинками, — сказал сэр Бинго. — Я вам сделаю заказ на целый ворох, если вы ответите мне, честное слово!
— А вас так интересуют мои дела, сэр Бинго? — спросил Тиррел.
— Да нет.., разумеется.., не так уж… — проговорил сэр Бинго, запинаясь, потому что сухой тон Тиррела пришелся ему далеко не так по вкусу, как пришелся бы бокал сухого хереса. — Только, черт дери, я говорил про вас, что вы свойский парень.., и я побился об заклад, что вы не всегда занимались этим ремеслом. Вот и все.
— Спор ведется с мистером Моубреем, я полагаю? — спросил Тиррел.
— Да, с Джеком, — ответил баронет. — Вы попали прямо в точку. Ну что, переспорил я его?
Тиррел нахмурился и посмотрел сначала на мистера Моубрея, потом на баронета и, пораздумав мгновение, обратился к последнему.
— Вы, сэр Бинго, остры в суждении и умеете изящно вести расспросы. Вы совершенно правы — я не готовился с детства к профессии художника и не всегда занимался рисованием, хотя сейчас и занимаюсь им. Вот ответ на ваш вопрос.
— Значит, Джек продулся! — воскликнул баронет в восторге, хлопая себя по ляжке и с торжествующей улыбкой оглядываясь то на сквайра, то на своего судью в споре.
— Погодите-ка минутку, сэр Бинго, — произнес Тиррел, — мне нужно сказать вам еще два слова.
Биться об заклад — дело почтенное. Исконное право и привилегия каждого англичанина — ставить ставки на что ему вздумается и учинять допрос, не разбирая пути, словно он скачет на лихом скакуне по широкому полю. Но я уже дважды своими ответами помогал разрешать ваши споры и этим отдал дань обычаям страны. А потому прошу вас впредь не превращать меня и мои дела в предмет ваших закладов.
«И не стану, будь я проклят!» — решил про себя сэр Бинго. Вслух он пробормотал какие-то извинения и искренне обрадовался, что прозвучавший в это время звонок к обеду предоставил ему законный предлог, волоча ноги, отойти в сторону.
Глава 6. ЗАСТОЛЬНАЯ БЕСЕДА
«И если, сэр, иные толки верны,
С голландцами-то будут шутки скверны.
Австрийцы же…» — «Фасоль я обожаю.
И зелени другой ее предпочитаю!»
Здесь веселей гостей не отыскать…
«Ах, вы, мадам, хотите в вист сыграть?»
Поднявшись, чтобы идти в столовую, леди Пенелопа завладела рукой Тиррела со снисходительной и ласковой улыбкой, которая должна была внушить удостоенному такой чести гостю, насколько велика оказанная ему милость. Однако безрассудный художник не только не проявил никакого смущения при столь незаслуженном внимании, но, по-видимому, счел эту любезность вполне естественной по отношению к человеку, знакомство с которым только что состоялось. Усадив леди Пенелопу во главе стола рядом с председателем и поместившись сам между ее милостью и леди Бинкс, несчастный, очевидно, вовсе не понимал, насколько он тем самым вознесен над своим истинным положением в обществе, и держал себя так уверенно, словно его посадили на нижнем конце стола рядом с почтенной миссис Блоуэр с Баухед, которая прибыла на Сент-Ронанские воды, чтобы избавиться от последствий обжорства, или, как она предпочитала выражаться, «инфленцы».