Сэр Евгений. Дилогия
Шрифт:
Бой затягивался. На галереях и в толпе, окружившей ристалище, царила тяжелая, давящая тишина, в которой были только слышны, то звонкие, то глухие удары лезвий и обухов о щиты.
Дитрих фон Дерфельт неожиданно понял, что его тактика, приносившая ему до этого только победы, с этим противником не работает, и занервничал. Вместе с нарастающей тревогой немцу неожиданно пришла мысль, что его уверенность в своих силах стояла между ними как железная решетка, а теперь эта преграда исчезла, и он оказался один на один с хищным зверем. Несмотря на всю ловкость, с какой он отдергивал щит, ему так же пришлось принять на щит немало моих сильных ударов, от чего его левой
Я уже давно не походил на мальчика для битья, каким когда-то выступил на турнире в Мидлтоне, и как только понял, насколько искусен и ловок противник, не только не стал горячиться, а, напротив, стал еще осторожнее и расчетливее. Теперь, когда я понял, что немец выдыхается, я изменил свою тактику и стал больше атаковать. Мои удары становились все сильнее и сокрушительнее. Хотя мы с немцем словно поменялись манерой ведения боя, его удары от этого не стали слабее. Наоборот, два коротких, но очень мощных удара, которые он нанес, целясь в мое правое плечо, заставили онеметь мою руку за щитом, который принял на себя их силу.
Но то, что противник устал, нетрудно было понять по его отяжелевшему шагу и рвущемуся из груди хриплому дыханию. Впрочем, мне было не легче, но при этом внутри меня жила странная уверенность в моей победе, которая давала мне силу. Я почти непрерывно наносил удар за ударом. Как под топором дровосека откалываются от дерева огромные щепы, так под моей секирой стали ломаться щит и доспехи немецкого рыцаря. Немецкий рыцарь стал отступать, а я словно в каком-то упоении продолжал наносить ему удар за ударом. Усталость противника, наконец, сделала свое дело, теперь он лишь изредка наносил удар, при этом надеясь не столько поразить меня, сколько уменьшить мой напор. С каждым своим шагом назад, он все выше поднимал щит над головой, чтобы еще и еще раз уберечься от удара. Как только я сообразил, что в эти короткие моменты он закрывает себе обзор, то не замедлил воспользоваться этим. Дождавшись, с силой ударил щитом в его щит. Рыцарь от неожиданности потерял равновесие и на секунду раскрылся, в то же самое мгновение лезвие моей секиры с хрустом врезалась в его правый наплечник, исторгнув душераздирающий крик из груди фон Дерфельта. Немец пошатнулся, сделал короткий шажок назад, чтобы удержать равновесие, но колени подломились, и он рухнул навзничь на песок ристалища. В следующую секунду знать и простой народ взорвались в неистовом реве.
Вечером я закатил небольшой пир по случаю своей победы в казарме личной стражи маркиза д"Эсте. В последнее время я поддерживал приятельские отношения с несколькими офицерами стражи, что и сказалось на месте выбора попойки. Я пил из серебряного кубка, инкрустированного золотом и драгоценными камнями. Это был мой приз за победу над фон Дерфельтом, врученный мне маркизом Николо д"Эсте. Не успела наша лихая компания опрокинуть по второму стакану вина, как в дверях появился Джеффри. Подойдя, он обратился ко мне:
– Господин, вас у ворот дожидается какой-то человек.
– Кто такой?
– недовольно спросил я.
– Он не назвался, господин.
– Хорошо, скажи: я сейчас выйду.
– Не ходи долго, - напутствовал меня веселый толстяк Паоло, когда я направился к дверям, - а то вернешься, а у кувшинов дно сухое!
–
– ответил я и захлопнул за собой дверь.
ГЛАВА 12
ГОНЕЦ
Молодой человек, который хотел со мной увидеться, на первый взгляд выглядел зажиточным горожанином, лет двадцати. Хорошо сшитый бархатный костюм темно-синего цвета, перстень с камнем на пальце, новые сапоги - все это говорило, что он не бедствует, но в нем была некая робость, сквозившая в его лице и жестах. Хотя разница в возрасте у нас была небольшая, я смотрел на него свысока: как воин - ветеран смотрит на зеленого новичка, еще ни разу не побывавшего в бою. Снисходительно, с долей презрения и высокомерия. Ситуация была схожа еще потому, что молодой итальянец смотрел на меня так же, как солдат - новичок смотрит на ветерана, с боязливым уважением. Единственное, что вносило диссонанс, то это было мое недоумение: - "Я его не знаю. Что нужно от меня этому молодому итальянцу?".
– Здравствуйте, господин.
– Здравствуй.
– Извините меня, господин, но перед тем как передать вам послание, я должен убедиться, что вы тот самый Томас Фовершэм.
– Что значит убедиться, парень? И вообще, ты сам кто такой?
– Винценто Перроне, господин.
– Вот дубина! Что мне твое имя?! Ты зачем пришел ко мне?!
– Господин, только не гневайтесь! Я знаю, что вы известный воин! О вашей сегодняшней победе на турнире все вокруг только и говорят!
– Гм! И что же все кругом говорят?
– Говорят, что вы играли со своим противником, как кошка с мышью, и когда вам надоело, только тогда вы его зарубили. Одним ударом!
Это было лестно слышать, но кому как не мне знать, что минуть десять после схватки чувствовал себя, как рыба, которую вытащили из воды. Легкие хрипят, как дырявые меха, сердце колотится о ребра так, словно хочет сломать их, а перед глазами - темные круги. Я даже радость победы в первые минуты не чувствовал, она пришла уже позднее.
– Даже так. Интересно! Хорошо, так что же привело тебя ко мне?
Юноша опустил глаза и неловко переступил с ноги на ногу.
– Добрый господин, ради Бога, не рассердитесь меня! Я лишь посыльной!
– Продолжай!
– Господин! У меня к вам будет нижайшая просьба…. показать медальон, который вы носите на груди.
– Что?!
Мое восклицание заставило гонца отступить на шаг и съежиться.
– Откуда ты знаешь про медальон?! Говори!
Сердце от резкого волнения быстро и сильно застучало, гоня по венам кровь с удвоенной силой.
– Господин! Я не могу сказать вам об этом, пока не увижу медальон!
Парень был бледен и сильно испуган, но было видно, что он будет продолжать настаивать на своем.
"И чего упираюсь? Ведь и так понятно, что его прислала Беатрис, - с этой мыслью я залез рукой под камзол и вытащил медальон - сердечко.