Сэр Евгений. Дилогия

Тюрин Виктор Иванович

"Спит. Что делать с часовым? Надо как-то выманить его. Только как?".

Я уже думал над этой проблемой, но пока ни к чему не пришел. Пока я лихорадочно пытался сообразить, что делать с часовым, солдат это сделал за меня. Он решил отлить и отошел к возам. Больше нам и не надо было. Несколько минут спустя мы уже заталкивали труп под воз, затем осторожно приблизились к шатру командующего. Осторожно вонзил острие кинжала в материал палатки. Не знаю, сколько времени у меня на это ушло, но когда закончил, я был мокрым, словно второй раз искупался в реке. Согнувшись в три погибели, прокрался в шатер, за мной тенью скользнул

Игнацио. Мы заранее распределили обязанности, поэтому похищение командующего прошло без особых проблем. Оглушив, мы вытащили его из шатра. Трудности возникли, когда пришлось протаскивать безвольное тело под возами. Будь командующий эфемерной девицей с осиной талией, так нет, тот, наоборот, был дородным и крупным мужчиной. Вытащив его за линию возов, не останавливаясь, потащили грузное тело дальше, в темноту. Наш пленник очнулся, когда мы были уже на подходе к реке. Когда он задергался, мы положили его на траву. Хотя была дорога каждая минута, надо было основательно прояснить ему его положение, перед тем как переправляться. Я боялся, что тот начнет сразу кричать, но тот вместо этого быстро и внимательно осмотрел наши полуголые фигуры, затем попытался спросить:

– Кто вы…?
– но тут же замолк, когда лезвие кинжала прижалось к его горлу.

Наклонившись, я тихо сказал:

– Ни слова больше. Иначе мне придется вас убить.

После чего я сделал знак Игнату, а когда тот убрал кинжал, тронул за плечо Буанаротти, тем самым, приказывая ему вставать. Командующий, молча, не делая ни одного лишнего движения, поднялся. Еще спустя полчаса были у шалаша, где спал граф. В тот момент как я его разбудил, в лагере противника началась суматоха. Люди кричали и бегали с факелами по лагерю. Ничего непонимающий граф, приподнявшись, первым делом, испуганно спросил:

– Они что,… пошли в атаку?!
– и только тут заметил стоящего, в нижнем белье, мокрого Буанаротти. С минуту таращил на него глаза, после чего растерянно, с пропусками, проговорил:

– Ты… его,… зачем… сюда привел?

– Ну,… не знаю. Честно говоря, сам себе удивляюсь! Но раз так получилось, может, все же поговорите с ним о выкупе?

Граф моей шутки не понял и продолжал растерянно смотреть на меня. Вместо него неожиданно заговорил Буанаротти:

– А ты оказывается большой шутник, парень.

– Какой есть! А сейчас давайте уточним детали выкупа за этого господина, - и я шутовским жестом обеих рук указал на своего пленника.

– Ты не подумал о том, что уже спустя полчаса, мои люди, не найдя в лагере своего командующего, будут здесь?!

– Даже в этом случае, они найдут не вас,… а только ваш труп.

– Ты подлый негодяй!!
– зарычал, взбешенный до предела, Буанаротти.
– Придет время, и ты будешь проклинать тот день, когда судьба свела нас! Ты не умрешь легко! Я обещаю это тебе! Я Джакопо Буанаротти!

– Подождите! Давайте…!
– попытался вмешаться граф, отойдя от изумления, но ему это не дал сделать пышущий гневом Буанаротти: - Не ожидал я от тебя такого Анжело! Я знал тебя как честного и благородного воина, а ты подослал ко мне…!

– Джакопо! Подожди! Не горячись! Давай разберемся!

–

Не думал, что ты граф Анжело ди Фаретти опустишься до такой подлости!
– разозленный Буанаротти все никак не мог остановиться.
– Ты…!

Его прервали заигравшие на противоположном берегу боевые трубы, выстраивая солдат в боевые порядки.

– Да замолчи ты, Джакопо! Давай разберемся в том, что произошло!

– Господин граф, с вашего разрешения я объявлю боевую тревогу!

Тот несколько секунд смотрел на меня непонимающими глазами, а потом тихим и усталым голосом сказал:

– Не надо. Мы сейчас все решим. Так, мессир Джакопо Буанаротти?

– Хорошо. Попробуем, - сквозь сжатые зубы буркнул тот.

– Тогда, господин граф, я отлучусь ненадолго. Приведу себя в порядок. Вы не будете возражать?

– Да хоть к дьяволу в преисподнюю провалитесь, мессир!
– зло рявкнул в ответ граф.

Наши солдаты уже были на ногах и смотрели на противоположный берег недоумевающими глазами: в честь чего в лагере врагов такая суматоха. Я отдал ряд команд и пока одевался, услышал приказы лейтенанта швейцарцев, выстраивающего в боевой порядок своих солдат. Затем, подозвав Уильяма Кеннета, отдал ему приказ: готовиться к бою. Дождавшись лучника с палкой, на которой висела белая тряпка, я вышел на берег в его сопровождении. Ждать мне пришлось недолго: спустя несколько минут на противоположный берег вышли офицеры противника в полном составе.

– Ваш командующий у нас в гостях!!
– закричал я.
– Так что ждите, пока закончатся переговоры!!

У половины офицеров от подобного заявления отвисли челюсти, и только один из них догадался спросить:

– Командующий не ранен?!!

– Он в полном здравии, чего и вам желает!! Сейчас он беседует с графом Анжело ди Фаретти!!

– Мы хотим его видеть!!
– закричал итальянский офицер в изукрашенном золотом и серебром панцире.

– Как только закончатся переговоры, вы его сразу увидите!! Подождите еще немного!!

Я специально сбивал их с толка, вкладывая в их головы мысль, что командующий чуть ли ни сам явился на переговоры. Для меня было главным, чтобы никому из них не пришла мысль, что самый лучший способ вернуть их предводителя - атаковать нас. Оставив офицеров Буанаротти в полном недоумении на берегу, я отправился обратно к шалашу графа. Оба командующих, тем временем, взяли себя в руки и спокойно разговаривали. Да и вино, которое нашлось у графа, сыграло свою роль. Когда я подошел, они прервали свою беседу и выжидающе уставились на меня.

– Извините меня, что прерываю вашу беседу, но офицеры господина командующего, - я сделал почтительный кивок в сторону Буанаротти, - хотели бы его видеть, причем как можно быстрее.

Командующий вражеской армии повернул ко мне голову. Только сейчас у разведенного костра я его смог толком разглядеть. Мощное тело, чуть заплывшее жиром. Правильные черты лица. Густая черная борода, ложившаяся ему на грудь, вместе с копной таких же густых волос напоминала гриву льва, а глаза внимательные и холодные, только подтверждали его хищную натуру.