Серая нить. Книга первая.
Шрифт:
В главном зале крепости собралось много народа. Хурн за время правления Дхимом созывался один раз, и то для того, чтобы водрузить обруч правителя на голову нового Главы рода. Новый правитель предпочитал править сам, без вмешательства совета старейшин, или ещё кого-либо.
Дхим молча пересек зал и сел на своё место, возвышаясь над всеми. По обычаю справа от него находились старейшины, те, кому удалось уцелеть. Чуть дальше сидели другие уважаемые люди рода. Многие из них впервые были на собрании Хурна и внутри крепости, поэтому все время
По левую руку сидели воины, сотники, полусотники, десятники, все те на кого правитель возлагал свои надежды. Те, кто поддерживали его во всех начинаниях.
– Воины, старейшины, я собрал вас здесь, чтобы просить совета, – по залу пробежал гул. Собравшиеся, переглядываясь между собой, пожимали плечами на немой вопрос соседа. Дхим правил жестко. Он особо не прислушивался к чужому мнению, и карал любого, кто выступал против него.
– Да, да именно совета, жду от вас я, – выдержав паузу, продолжил Глова рода, – ибо затеваю великое дело. Дело, которое станет началом возвышения нашего племени.
– ВЫ, – Дхим повернулся к сидящим слева. – Воины, которые бились со мной плечом к плечу, скажите. Достойно ли вас, выпрашивать эти жалкие клочки земли у тех, кто должен целовать ваши сапоги.
– А вы, отмеченные сединой старцы, ответьте, разве мало выпало бед на долю нашего племени. Сколько нам ещё зависеть от судьбы? Жить без родины, без земли, по которой наши дети могли ступать смело, не боясь, что им в спину могут крикнуть «чужак». Разве мы не достойны, хоронить наших усопших на своей земле. Приходить к ним и воздавать почести, коих они достойны, – Дхим сделал паузу и обвел взглядом зал. На него смотрело несколько десятков глаз, из которых ушло равнодушие.
– Так как мне поступить? Спрашиваю я, у вас, – продолжил он, – Как править вами? Оставить все, как было заведено многими поколениями назад? Или повести к славе, богатству и новым землям? Я, даю вам право, решить судьбу рода! – закончил речь Дхим.
В зале повисла тишина. Никто не решался первым нарушить ту особую атмосферу, что осталась после речи правителя.
Это продолжалось несколько мгновений, затем заговорили все сразу. В поднявшемся шуме невозможно было что-то разобрать. Вперед из-за спины вышел Зухр.
– Молчать, – рявкнул он. – Не все сразу.
Несколько молодых десятников тут же попросили у Гловы рода разрешения высказаться.
– Говори ты, Акам, – разрешил правитель. От избытка чувств молодой дадг ударил себя в грудь кулаком.
– Повелитель, мои воины, я говорю от их имени, готовы идти за тобой даже в проклятые земли! – затем он встал на одно колено и, склонив голову, добавил. – Повелитель, если раньше ты распоряжался моим мечом, то отныне тебе принадлежит и моё сердце. Дхим подошел к коленопреклоненному воину, положил руки ему на плечи.
– Я принимаю твой дар. Не обещаю, что буду беречь его, ибо не берегу и своё. Многие испытания придется нам преодолеть, – Правитель опустился на колени перед десятником, обхватил ладонями его лицо и, глядя прямо в глаза, произнес. – Но одно могу обещать, что сердца наши, надрываясь во имя возвышения рода, наполнятся радостью, чувствуя рядом биение друг друга.
Дхим встал и вернулся на свое место в полной тишине. Никто не решился нарушить её торжественность.
– Что скажут сотники? – продолжил совет Глава рода.
– Позволь, повелитель.
Дхим поморщился. От сотников вызвался Рухл. Сотник, не смотря на свой возраст, оставался крепким мужчиной и отличался независимостью в суждениях, часто открыто выступал против решений Главы рода. Но командир он был толковый, его уважали как воины, так и простые обыватели. Рухл говорил редко, но если молвил слово, то по делу.
– Говори, – разрешил правитель.
– Мы с тобой, до тех пор, пока ты о роде печешься, – произнес сонник, теребя бороду.
Сотник закончил речь, повернулся к правителю и впервые за время правления Дхима склонил перед ним голову.
– Ваше время, старейшины, высказаться, – объявил Дхим.
От собравшихся старейшин слово взял Ревен. Он встал и, слепо щурясь, попытался разглядеть членов совета.
– Судьба рода решена. Даже если наше слово прозвучит против, это ничего не изменит. Горячие головы не остудить. Вы молоды, и груз сомнений не отягощает вас. Что ж дерзайте, а мы чем сможем, тем и поможем, – Старейшина замолчал и, опираясь палку, направился к своему месту.
Только старик сел, порыв ветра открыл окно, и в него влетела птица. Сделав круг, она опустилась на спинку кресла, в котором сидел Дхим. Птица немного посидела, издала крик и вылетела из зала. Едва птица исчезла, шаман вскочил на ноги и простер руки.
– Братья, боги послали нам знак, – заверещал он, его зрачки закатились, а глазное яблоко налилось кровью. Затем шаман затрясся и стал кружиться на месте. Его одежды с множеством узлов и привязанных к ним амулетами развивались в разные стороны, обдавая людей специфическими запахами. Он ударял посохом о землю и десятки колокольчиков своим звоном наполняли зал. Вдруг шаман упал посреди зала и несколько тинок не двигался. Затем он медленно поднялся, поднял голову, взглянул на собрание уже нормальными глазами, прошептал:
– Они услышали нас и шлют нам своё благословение. Боги сказали, что отныне наш правитель – проводник их воли на земле. – После сказанного шаман, пошатываясь, вернулся на своё место. Дхим встал и поднял кубок:
– Сегодня великий день! Так давайте отметим его достойно! Посему Я Дхим, Глова Рода Има, племени дадгов объявляю три дня праздника. Отныне каждый раз из года в год народ мой будет отмечать этот день, как великий праздник. Ибо сегодня мы заложили фундамент величия нашего народа, и наши предки будут почитать нас, как основателей великого племени повелителей. – Голос правителя набрал такую мощь, что стекла в окнах задрожали.