Серая нить. Книга первая.
Шрифт:
Походы, так называл сержант такие дни. Мы повсюду таскались с полной выкладкой и набитыми магазинами, будь-то столовая или казарма. При этом мы соблюдали караульную службу по усиленному варианту. Даже спали мы в эти дни не на кроватях, а под ними. У сержанта, казалось, не было другой цели в жизни, кроме одной – заставить поверить нас в существование ада на земле. Как мы тогда заблуждались, думая так.
Прозрение наступило вскоре, после того, как нас, несколько десятков молодых, только что окончивших учебку бойцов, забросили на дальнюю, горную заставу в Афгане.
При первом, боевом выходе мы, несколько воспитанников
Наш небольшой отряд, пройдя ущелье, начал окапываться, чтобы дождаться колону. Вдруг тишину разорвала пулеметная очередь. Пока мой мозг пытался понять, что случилось, тело принялось спасать себя. Я упал, ужом, скользнул под нависшую над дорогой скалу, подсознательно отмечая, откуда ведется огонь. Вжался в камень, я видел, как падали те, кто не был так быстр. Другие подались панике, метались по дороге, пока смерть не настигала их. Пули, вырывали из тел клочки формы, перепачканные кровью с прилипшими к ним кусками мяса. Еще страшней было, когда разрывная пуля попадала в голову. Голова лопалась как арбуз, сброшенный с высоты, разбрасывая вокруг мозги. Один такой серый комок слизи с кровавыми прожилками упал мне на ботинок. Это заставило мой мозг вернуться к реальности – к грохоту взрывов и противному свисту пуль. Я передернул затвор и расстрелял в упор, выскочившего на меня, душмана.
Позже, подоспевшие вертушки помогли нам выбить духов. После боя, дымя дешевыми сигаретами в кругу других бойцов, переживших этот Ад, я для себя отметил. Мы, прошедшие школу безумного Макса стояли сейчас и жадно затягивались «примой». Да кто-то был ранен, у всех дрожали руки, но мы были живы! Ребята, прибывшие с нами из учебки с других взводов, погибли все.
Всю оставшуюся жизнь я с благодарностью вспоминал нашего сержанта. Его муштра, выматывающие марши, пролитый пот, его наука, все это делалось для одного – спасти наши жизни. Чтобы матери смогли обнять еще раз своих сыновей. Собираясь в кругу ребят, прошедших ту войну, мы подымали чарку за его здоровье.
Надмир открыл глаза, картины войны чужого мира до сих пор стояли перед глазами.
Он ещё какое-то время отходил от сна, после чего решил – пора вставать и поднялся с постели. Надмир взял лежащую у изголовья рубаху, спасибо матушке, вышел во двор.
У сарая напротив деревянного чудовища, что набило ему немало шишек, сидел отец.
– Я опоздал? – спросил Надмир, который специально поднялся пораньше.
– Нет, сон ушел, вот и вышел воздухом подышать. В доме душно, а здесь благодать. Тебе то, чего не спится. Время ещё есть.
– Не знаю, – пожал плечами сын.
Они сидели молча. Отец и сын наслаждались прекрасным рассветом, наблюдая, как светлеет небо.
– Не надеялся вновь увидеть тебя здесь, – прервал молчание Вен. – Думал, сломался – это было в твоих глазах.
– Ты прав, отец, вчера так и было, – Надмир на миг замолчал, вспоминая сон, приснившийся ему явно не случайно. – Чего греха таить, хотел даже сбежать от стыда.
Сотник тяжело вздохнул и печально поглядел на сына. Хотел было что-то сказать, но Надмир остановил его.
– Этой ночью у меня было видение, где незримый друг поведал мне о своей жизни, – Надмир поднялся и стал ходить перед отцом. Он искал слова, чтобы поведать о пережитом этой ночью, о тяготах, перенесенных тем, другим. – Его рассказ открыл мне глаза на мою жизнь, заставил по другому взглянуть на тех, кто рядом со мной, понять, что их деяния только на благо мне.
Посему, – Надмир встал перед Веном на колени – прошу, отец, прости глупца за его слепоту и мысли скверные.
– Я был уверен, ты поймешь меня, – растрогано проговорил Вен, – Спасибо, что снял этот груз с моих плеч. Сотник поднял и крепко обнял сына.
– Смышленый ты у меня, – усаживаясь на скамейку, произнес Вен – и Ведун тобой доволен. У него даже глаза светятся, когда о твоих успехах рассказывает. Ты, сына, на него ежели что, сильно не серчай.
– Доволен, говоришь, – усмехнулся Надмир. – Да он меня иначе, как осел, не называет. Не знаю, что за животина, но звучит обидно. Отец, ты хоть расскажи, что за тварь этот осел. Бывший сотник затрясся от смеха.
– Ну, старик, ну придумал. Видывал раз этого осла. Так вот сын, более упрямой и тупой скотины ни до, ни после я не встречал.
ГЛАВА 10.
Молодой дадг встал с земли, сплюнув сгусток крови, он вытер губы и выругался. Он ненавидел стоящего перед ним коротышку, который уже не раз опрокидывал его на землю. И это перед женщинами и детворой, которым он, Кабаз, хвастался раздавить недомерка, как таракана.
Дадг, кружа вокруг противника, успел отдышаться и, с налитыми от ярости кровью глазами, бросился на соперника. Он выставил перед собой огромные ручищи, пытаясь схватить и придушить чужака. Его противник спокойно стоял и смотрел, как на него несется разъяренный дадг.
Толпе, собравшейся поглазеть на поединок, в поднятой пыли показалось, что упрямый дадг сумел все-таки схватить верткого коротышку и подмять его под себя. Но тот в последний момент поднырнул под руку и нанес удар в живот.
Кабазу показалось, его ударили не кулаком, а молотом, выбив воздух из легких. Мир поплыл перед глазами. Ноги сделались мягкими, словно были из киселя и не могли больше удерживать вес тела. Дадг упал, поднимая клубы пыли.
Дхим сидел в тени навеса, наблюдал за очередным поединком турнира, который проводил уже не в первый раз. Раз в год к нему в стан стремились бойцы с окрестных и дальних земель. В этом году на турнир пожаловали гости из-за моря и южных гор. Они намеривались потеснить победителей прошлых состязаний, воинов с бескрайних степей. Всех их прельщала высокая награда и возможность показать свое искусство. Глава рода после окончания турнира не редко предлагал победителю открыть свою школу по боевым искусствам, щедро оплачивал её содержание.
Поединок подходил к концу. Молодой дадг явно проигрывал своему сопернику в мастерстве, но упрямство и злость не позволяло уйти воину из круга. Вот и сейчас, еле поднявшись, он выискивал противника, заплывшими от громадных синяков глазами.
– «Если коротышка добьет молодого, ему стоит послать приглашение остаться наставником», – подумал Дхим. Ему нужны были мастера, которых не тяготил груз сострадания и остальная чепуха. А их преданность глава рода щедро оплачивал золотом.
Чужак, буд-то услышал мысли правителя, в прыжке нанес удар в голову. Молодой воин отлетел на несколько шагов назад, упал и остался лежать без движения. Кровь залила все его лицо.