Сердца четырёх
Шрифт:
Прошло довольно много времени, прежде чем Джуниус позвал их:
— Все в порядке, джентльмены.
Мужчины потянулись в гостиную. Бонни сидела у огня и пила кофе. Щеки ее заметно порозовели, но под глазами все еще оставались синие круги. Взгляд уже осмысленный. Она протянула Батчеру руку и прошептала:
— Прости, что я доставила вам столько хлопот.
— Не говори глупостей, — резко сказал Батчер. — Лучше пей кофе.
— Тай, — не поворачивая головы, роняла слова Бонни. — Тай, мне это трудно выразить...
— Я — тебя?!
Тай засмеялся. Доктор Джуниус посмотрел на него озабоченно.
— Это я должен просить прощения. У тебя. У своего отца. У твоей матери. У всего этого проклятого мира.
Смех внезапно оборвался на высокой ноте. Тай растянулся во весь рост на ковре возле ног Бонни и закрыл лицо руками. У Бонни задрожали губы. Она не глядя поставила чашку на столик.
— Ой, вот не надо... — начал Батчер умоляюще.
— Оставьте их в покое, — прошептал доктор Джуниус. — Только так им и можно помочь. Шок и истерика пройдут сами собой. Девушке нужно хорошенько выплакаться, а парень со своим состоянием справится сам.
Бонни тихо лила слезы. Тай все так же неподвижно лежал, глядя в огонь. Вундеркинд ругался вполголоса и мерил комнату беспокойными шагами, отбрасывая на стены какую-то эпилептическую тень.
— А я все о том же, — произнес Эллери. — Доктор Джуниус, скажите, где Толланд Стюарт?
— Вас, должно быть, задело, что он не вышел к вам. — Доктор заговорил извиняющимся тоном, руки у него тряслись. Видимо, запрет Толланда Стюарта на алкоголь плохо сказывается на нервной системе доктора, подумал Эллери. — Он наверху. Забаррикадировался в своей комнате.
— Что?
— О нет, он в здравом уме, — виновато улыбнулся Джуниус.
— Но он наверняка слышал, как приземлился самолет. Неужели человек лишен элементарного любопытства?
— Видите ли, мистер Стюарт человек особый. Дело в том, что он так давно зол на весь мир, что сам вид человека ему противен. К тому же мистер Стюарт по натуре своей ипохондрик. И с большими странностями. Думаю, вы заметили, что в нашем доме нет центрального отопления. Согласно его теории, паровое отопление сушит легкие. У него на все своя теория.
— Забавно, — заключил Эллери. — Но какое это имеет отношение к тому факту, что его внучка впервые за многие годы навестила его? Неужели у него нет ни малейшего желания выйти и поздороваться с ней?
— Ах, мистер Квин, если бы вы знали мистера Толланда Стюарта, вы бы вообще перестали удивляться. Он вернулся с охоты, и я тотчас доложил ему о вашем звонке и о том, что его дочь захватили в день свадьбы. Он ничего на это не ответил, только предупредил, что если я его потревожу, то лишусь места, и закрылся в комнате. Он считает, что ему нельзя волноваться.
— А ему можно?
— Он абсолютно здоров для своего возраста. Ох уж эти ипохондрики! Мне приходится прятаться, чтобы выпить кофе с ликером, курить я могу только в лесу и готовить себе мясо только тогда, когда он на охоте. Он очень хитрый, этот старый маньяк. Да-да, он маньяк! И зачем я согласился остаться с ним, заживо себя похоронил!
Доктор сам испугался этого порыва откровенности. Как-то сразу притих и побледнел.
— Тем не менее я думаю, что в данном случае вам позволительно сделать исключение и нарушить запрет. У человека дочь убили. Все-таки такое бывает не каждый день.
— Вы имеете в виду, что надо подняться к нему в спальню? После того, как он строжайше запретил мне его беспокоить?
— Ну конечно.
Доктор Джуниус всплеснул руками:
— Только не я, мистер Квин! Кто угодно, только не я. Остаток жизни я хотел бы прожить в собственной шкуре, причем целой.
— Фу! Как он вас застращал, однако.
— Что ж, добро пожаловать, попробуйте сами, если вы не прочь получить заряд дроби. У него ружье всегда возле кровати.
— Не смешите меня, — резко оборвал его Эллери.
Доктор приглашающим жестом указал Квину на дубовую лестницу, а сам, опустив плечи, побрел на кухню — к своим запасам бренди.
Эллери подошел к лестнице и громко крикнул:
— Мистер Стюарт!
Тай поднял голову.
— Дедушка, — пролепетала Бонни. — Я о нем совсем забыла. Ох, Батч, надо ему все рассказать!
— Мистер Стюарт! — еще раз крикнул Эллери, уже с возмущением. — А, черт подери, пойду наверх.
Появился доктор Джуниус. Его красный нос стал чуть краснее.
— Минуточку. Уж если вас потянуло на подвиг, то я должен пойти с вами. Но предупреждаю, ничего хорошего из этого не получится.
И Джуниус вместе с Квином стал подниматься по лестнице. В это время их ушей достиг низкий, приглушенный гул; он делался все громче, пока не превратился в непрерывный гром.
— Самолет! — всхлипнул Джуниус. — Он тоже сюда, что ли?
Рев нарастал: конечно, самолет, какие вопросы, и он кружил над поместьем Толланда Стюарта.
— Все, последняя капля, — простонал врач. — Теперь он целую неделю будет совершенно невыносим. Пожалуйста, побудьте здесь, а я выйду.
Не дожидаясь ответа от Квина, он проворно спустился вниз, протрусил к двери и исчез в темноте. Эллери немного подумал и вернулся в гостиную.
— Не понимаю дедушку, — сказала Бонни. — Он что, болен? Почему он к нам не выходит?
Никто ей не ответил. Рев моторов смолк, и комнату опять накрыла тишина. Только потрескивали в камине поленья.
Ворча и стеная, в дверях возник доктор Джуниус.
— Он меня убьет! И зачем вас всех сюда принесло?
Следом за стариком в дом вошел крупный мужчина в плаще и мягкой шляпе. Он прищурился на яркое пламя в камине, а потом на присутствующих — осмотрел каждого, не торопясь, одного за другим.