Сердца небес
Шрифт:
Он снова толкается. На этот раз я разлетаюсь на части, как только он входит в меня и гонит через волну за волной ослепительного света и блаженства.
Его темп необузданный. Он жаждет своего собственного освобождения, как одержимый. Я все еще парю в туманном раю, когда очередной оргазм накрывает меня и утаскивает обратно на дно, крадя мое дыхание и последние золотые нити моего рассудка.
На этот раз я выкрикиваю его имя, царапая ногтями его спину, а затем наслаждаюсь его хваткой, похожей на тиски, когда он выкручивает мои руки над головой.
— Данте! — его имя застревает у меня в горле.
— Ты моя, Ив. Моя!
— Навсегда.
Резко дернувшись, он входит в меня в последний раз, так глубоко и яростно, что моя спина выгибается дугой, и я отрываюсь от кровати, бедрами врезаясь в твердые мышцы его живота. Я чувствую, как его член утолщается и внутри меня разливается тепло, его хватка на моих запястьях ослабевает. Данте своим весом вдавливает меня все глубже и глубже в мягкий матрас.
У меня начинает кружиться голова.
Перед глазами все плывет.
Мгновение спустя я погружаюсь в темноту.
— Я никогда раньше не трахал женщину без сознания.
Я быстро моргаю, а затем открываю глаза. Сразу же отворачиваюсь от резкого белого света над головой. Данте лежит рядом со мной, приподнявшись на одном локте, а другой рукой нежно массирует мою щеку. Когда он видит, что я проснулась, он поворачивает мою голову лицом к себе. Выражение его лица настороженное, темные глаза непроницаемы. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он выглядел виноватым.
— С возвращением.
— Что случилось?
— Мы трахались.
— Это я вроде помню.
— Мы трахались так, будто были последними двумя людьми на этой земле, — я наблюдаю, как взглядом он обводит мое обнаженное тело, оценивая на предмет повреждений. — Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке.
Он недоверчиво смотрит, поэтому я протягиваю руку, чтобы обхватить его подбородок, чувствуя жесткую щетину под кончиками пальцев.
— Правда, Данте. Я в порядке.
У меня пульсирует в висках, и глубоко внутри моего влагалища ноет, но это ощущение, которым я наслаждаюсь, а не уклоняюсь от него. Он никогда раньше не брал меня так сильно, как сейчас. Мы оба потеряли контроль. Но мне это было нужно. Я умоляла об этом. Мы перешли черту, чтобы воссоединиться, и я никогда не чувствовала себя более удовлетворенной, чем сейчас.
Он натягивает на нас белую простыню, сброшенную в изножье кровати.
— Как долго я была в отключке? — я спрашиваю.
— Пару минут. Вот, выпей, — он тянется за бутылкой воды на тумбочке и откручивает для меня крышку.
— Чувствую себя так, словно пережила войну, — я сажусь, чтобы сделать глоток.
— Войну на истощение, — ухмыляется он, проводя тыльной стороной пальцев вниз по моей руке.
— Тебе не нужно говорить об этом так самодовольно, — он измотал меня именно так, как и обещал, взорвав мои чувства и
Я делаю еще глоток воды и замечаю его татуировку от запястья до плеча. Сложный дизайн изгибается вокруг толстой паутины мышц в виде лабиринта пересекающихся сверкающих молний и лезвий. Я никогда не была поклонницей боди-арта, но ему это идет, дополняя всю мрачную и опасную атмосферу, которую он так мастерски излучает. Три новых шрама покрывают его грудь. Должно быть, это следы прошлогодних пуль от его брата.
— Что произошло после того, как ты уехал на лодке, Данте? Где ты был?
Я смотрю, как опускаются затвор. Его лицо теряет всякое выражение. Это его стандартная реакция, когда он не хочет о чем-то говорить.
— Вокруг.
— Вокруг?
— Ты закончила? — он жестом указывает на воду.
Я киваю, и он забирает бутылку и ставит ее обратно на тумбочку. Когда он наклоняется надо мной, простыня сползает с его талии, открывая аппетитную темную дорожку, проходящую по нижней части живота. Еще ниже, я вижу, что он уже снова возбужден.
Данте ловит мой пристальный взгляд. Отбросив простыню, он сползает с кровати и руками раздвигает мои ноги.
— Данте, нет! — я стону. — Я не думаю, что…
Он отмахивает мой протест и широко раздвигает мои ноги, нежно дуя на мою ноющую киску.
— Это слишком. Я не могу…
— Я могу позволить себе быть щедрым.
— Я не это имела в виду.
Мое тело напряжено и сопротивляется. Что, если он снова потеряет контроль? Что, если мы оба сделаем это? Мне нужно больше времени, чтобы восстановиться… Затем он опускает голову и проводит языком дорожку вверх по моему лону. Довольно скоро моя спина отрывается от матраса, и я снова поднимаюсь по спирали к небесам.
Глава 7
Данте
1987 год
— Мама, не плачь… Ябуду стараться лучше, я обещаю.
Я предлагаю свою уверенность со всей верой и невинностью своего семилетнего «я», хотя не стоит. В будущем наступит время, когда я буду определять судьбу всей своей семьи, но не сегодня. Это мои последние несколько мгновений благодати, прежде чем тьма утащит меня навсегда.
— Мой милый мальчик, мой дорогой мальчик. Мы должны уходить сейчас… Нельзя терять времени.
Я чувствую, как дрожит ее тело. От ее кожи исходит кислый запах, как от горьких яблок. Даже ее духи не способны скрыть его. Это тот же самый аромат, который окутывает ее всякий раз, когда мой отец и его кулаки находятся рядом. Она целует меня в макушку, и я чувствую, как ее слезы впитываются в мои волосы.
— Эмилио тоже может пойти, мама?
— Нет, любовь моя. Твой брат… — она замолкает с большой печалью в голосе. Я знаю, из-за чего так. Эмилио теперь жесток и недоброжелателен. Он как папа. — Но для тебя еще не слишком поздно, Данте, — говорит она мне. — Но мы должны уходить быстро.