Сердца тьмы
Шрифт:
— Миллер не является данной при рождении фамилия Ив, Данте. А Майерс.
Джозеп замолкает из уважения. Я больше, чем способен соединить точки или, скорее, расшифровать неизбежные предупреждающие знаки сам.
— Ты уверен в этом? — мой голос словно сталь.
— Ив и Райан были братом и сестрой, без сомнения. И это не все…
Я поднимаю руку, прося тишины.
— Позволь мне отделаться от моего брата, для начала.
Правда заключается в том, что мне необходимо несколько мгновений, чтобы проанализировать это открытие. Наши жизни пересекались прежде, и я был причиной неописуемого горя для нее. Эта мысль
— Эмилио, — рычу я, нажимая кнопку громкой связи.
— Данте.
Одно слово. Это все, что требуется, чтобы желчь поднялась к горлу с моего желудка. Просто одно чертово слово сказанное этим глубоким, неприятным хриплым голосом. Акцент моего брата более выражен, чем мой. У него никогда не было желания покинуть Колумбию, когда как я не мог дождаться, чтобы выбраться, черт побери, оттуда как можно скорее. Наш отец был чертовски уверен, что я вернусь, пока моя пуля не влетела через заднюю стенку его черепа. Я построил резиденцию в Африке, чтобы вести свою часть бизнеса здесь. Дистанция меня устраивает. Некоторые сделки заставляют меня направляться в Колумбию, время от времени, но я сокращаю их к минимуму, как только могу. Там слишком много пропитанных кровью воспоминаний, что подстерегают на каждом шагу, и я предпочитаю проводить как можно меньше времени в компании своего брата.
— Тебе лучше всему быть в дырках от пуль, придурок, — шипит Эмилио, пропуская затяжные любезности. — Почему бы тебе оставить в живых этого ублюдка из УБН еще?
Огонь проносится к моим кулакам, быстро спуская ярость с поводка. Неразумный — нисколько не описывает моего брата, я с радостью могу добавить, что он садист и чрезмерно контролирующий параноик.
— Ну? — насмехается он. — У тебя там священник, читающий тебе заупокойную молитву или ты волшебным образом излечился?
Я громко выдыхаю.
— Я доставил тебе голову Гарсии на блюдечке.
— Мне не нравятся незавершенные дела. Это выглядит беспечно.
Я сдерживаю свои возражения. Эмилио питается конфликтами, и я не могу облажаться и предоставить ему такое удовольствие сегодня.
— УБН получили сообщение. Три других агента стали моей мишенью до того, как я оставил Майами.
Пауза.
— Ты собираешься дать слабину, братишка?
Что за..?
— Я попал в засаду! — рычу я, не в состоянии больше сдерживать свою злость. — Случилось дерьмо — было либо он, либо я. Я выбрал последнее.
Я знаю, кого бы предпочел выбрать Эмилио. Наш отец был больным ублюдком, но брат никогда мне не простит, что я отправил папу на «три метра под землю».
— Николас сказал мне о девчонке. Сказал, что ты отказывался покинуть Майами без нее.
Николасу нужно выучить держать свой язык за зубами. Похоже, ему требуется от меня пуля в виде мотивации.
Я перевожу взгляд к Джозепу. Он слегка качает головой. Хорошо. Что касается Ив Миллер, мы с ним на одной волне. Полное неразглашение, пока я не выясню, что мне с ней делать.
— Ты развиваешь противную привычку — подбирать женщин на работе, Данте. Тебе нужно убраться с этой территории. Переехать куда-нибудь, где больше кисок. Таким образом, твой член больше не будет вставать на пути у нашего бизнеса.
— Я прощаюсь с тобой сейчас, Эмилио, — быстрее ад замерзнет, чем я буду принимать его советы по поводу женщин. — Я буду в Колумбии на следующей
— Отлично, Сандерс будет там, чтобы принять груз, — снова пауза. — Ты трахаешь ее?
Он звучит искренне любопытным, и это не хорошо. Я не хочу, чтобы Ив Миллер бросалась ему в глаза больше, чем уже успела выделиться.
— Когда смогу найти достаточно большой кляп, — протягиваю я, отводя взгляд от Джозепа. — Она слишком много болтает.
Смех Эмилио проносится через меня.
— С кляпом или без, могу поспорить, что кричит она красиво. Ты та еще штучка, Данте… Я сочувствую любой женщине, что привлекла твое внимание.
«Аналогично», — думаю я мрачно.
У Эмилио три бывшие жены. Три бывшие королевы красоты, которые пропали без вести, предположительно мертвы. Ты либо придерживаешься стороны моего брата, либо заплатишь своей жизнью.
— Придурок, — бормочу я, вешая трубку.
Джозеп просто ухмыляется. Я знаю, он согласен со мной, но никогда не произнесет этих слов.
— Давай, продолжай, просвети меня, — говорю я, откидываясь в своем кресле и складывая руки за головой, подготавливая себя к следующему открытию про моего ангела. — Что еще у тебя есть на мисс Миллер?
Глава 9
Ив
Я сворачиваюсь на белой плитке, позволяя воде течь по моему лицу. Я остаюсь в таком положении настолько долго, сколько могу вытерпеть жару и давление. Смывая грех и его со своей кожи. Каждая частичка меня болит, больше всего - между ног. Мои слезы смешиваются с водой, когда воспоминания с прошлой ночи снова накатывают. Вот такой вот моя жизнь будет теперь? Он будет использовать и оскорблять меня, когда захочет, а потом запирать как грязную тайну? Он не использовал презерватив. Только Богу известно, какими болезнями он меня заразил. Заботит ли его это? По крайней мере, нет никакого шанса, что я забеременею, благодаря противозачаточному уколу.
Обернув себя полотенцем, я выхожу из ванной и замираю на месте. Превосходное белый сарафан ждет меня на кровати, а на прикроватной тумбочке стоит тарелка с восхитительно пахнущей выпечкой и стакан свежевыжатого апельсинового сока. Мое лицо застывает. Это вознаграждение за мое полное и абсолютное подчинение, за разрешение трахнуть меня именно так, как того он хотел?
— Тебе нравится?
В шоке я оборачиваюсь. Он стоит, опираясь о дверной косяк, скрестив руки на груди и глядя прямо на меня. Воздух, кажется, покидает комнату, когда я сужаю глаза, фокусируясь на нем. Он все, что я могу видеть. Я не могу оторвать от него глаз. На нем черные джинсы и белая футболка, которая облегает его рельефные грудь и живот как вторая кожа. Он такой красивый, что я едва могу дышать. Его спокойствие нервирует, а выражение лица нечитаемое.
— Ну?
— Почему должно? — злобно выдаю я. — Я твоя узница, а не шлюха. Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты относился так ко мне.
Он выгибает брови на мою маленькую вспышку.
— Я плачу своим шлюхам за подчинение, Ив. Я едва могу обвинить тебя в этом.
Его шлюхи? Эта мысль неприятно оседает у меня в животе, и мои щеки начинают гореть.
— Это примирительный жест, мой ангел, — добавляет он, осматривая мое лицо и замечая мое смущение. — Не нужно придумывать ничего лишнего.