Сердца живых
Шрифт:
«Может, все это во сне? Может, мне это только померещилось»?
Один из солдат отрезал от лежавшего на доске мяса два толстых куска и снова вошел в комнату; Жюльен спросил его:
— Ты что, повар?
— Нет. Я начальник поста, — ответил тот.
— Прошу прощения, — смутился Дюбуа.
Начальник поста был высокий и худой, на носу у него сидели большие очки в темной оправе. Он расхохотался и сказал:
— Можешь не извиняться. Я сержант, но у нас тут не такие порядки, как в воинской части. И относимся мы друг к другу просто, по-товарищески. Меня зовут Верпийа.
Солдат,
— Ну, стерва, вам здорово повезло, что вас сюда перевели. С Верпийа жить можно. На посту он оставляет только дежурного, а остальных отпускает в город. В форме, понятно, не пойдешь, надо переодеваться в гражданское. А все дело, стерва, в этих кавалеристах из казармы Друо. Им там здорово достается! Вот они нам и завидуют. Только попадись на глаза их патрулям, тут же сцапают. Ну, а наш капитан в Каркассонне, и всякий раз, как он собирается сюда пожаловать, его шофер нас заранее предупреждает.
Каранто и Жюльен очистили тарелки, выпили по две кружки вина. Они слушали, не произнося ни слова. Жюльен чувствовал, что его одолевает сон. Вскоре Верпийа оборвал Тиссерана.
— Они до смерти устали, — сказал он. — Разве не видишь, у них глаза слипаются. Пусть идут спать, вечером разбудим их к ужину.
Однако перед тем, как подняться с новичками на второй этаж, Тиссеран захотел пройтись с ними по саду. Они вскарабкались и на площадку, где высилась сторожевая будка. Часовой, которого Каранто и Дюбуа окликнули с дороги, все еще находился там: растянувшись на тюфяке, он читал детективный роман. Звали его Лорансен. Это был плотный парень, уроженец департамента Нор, с круглым лицом и светлыми вьющимися волосами.
— Сами видите, дежурить у нас — работа не пыльная. Ну, пролетит самолет — твое дело это отметить.
Улегшись в постель, Жюльен долго не мог заснуть. Он думал, что здесь, на посту наблюдения, для него начинается новая жизнь, думал о Бертье, которому по-прежнему придется довольствоваться тушеными баклажанами без масла. Вытянувшийся на соседней кровати Каранто также не спал. Услышав, что Жюльен ворочается с боку на бок, он произнес:
— А ведь нам и впрямь повезло.
Они спали до тех пор, пока их не разбудил сержант.
— Ужин на столе, — сказал он улыбаясь.
Солдаты спустились вниз. Из кухни доносился вкусный запах.
На большом круглом столе стояло шесть тарелок. Если не считать металлических кружек, стол был накрыт совсем по-домашнему. В комнате сидел солдат, которого новички еще не видали.
— Это Ритер, — пояснил сержант. — Он парижанин.
Ритер пожал руку Дюбуа, потом Каранто. Он был среднего роста, сухощавый и слегка горбился, у него была привычка наклонять голову к левому плечу, лицо под шапкой густых и волнистых черных волос с перепутанными прядями казалось слишком маленьким. Нос у Ритера был длинный и тонкий, рот кривила скептическая усмешка. При взгляде на него Жюльен вспомнил портрет Ламартина, украшавший обложку двухтомного издания «Жослена». Ритер говорил мало. Зато остальные без
— Посуду не трогайте, я дежурю до полуночи и все вымою.
— Вымоем завтра.
— Нет, нет, я все сделаю сам.
— Завтра вечером один из новичков останется вместе с дежурным, — сказал сержант, — пусть посмотрит, как составлять донесения и что надо делать, ведя наблюдение ночью.
— Могу остаться и сегодня, — предложил Жюльен. — Я отлично отдохнул и не скоро захочу спать.
— Дело твое, — отозвался сержант. — Но это необязательно.
Верпийа и трое солдат поднялись на второй этаж, а Жюльен положил вещевой мешок и одеяло на одну из кроватей, стоявших в комнате. Потом он вытер тарелки, которые Ритер уже успел вымыть, и оба возвратились из кухни в просторное помещение для дежурных.
— Можешь прилечь, — сказал Ритер.
— Да нет, спать совсем не хочется.
— Ну тогда занимайся чем угодно. Когда пролетит самолет, я тебе скажу, что надо делать.
— Значит, мы будем дежурить тут?
— Ночью дежурим здесь. А что делать на улице? Гул самолетов и отсюда хорошо слышен. К тому же летят они без огней и определить их принадлежность невозможно. А если услышишь, что какой-нибудь летит уж очень низко, всегда успеешь выбежать и засечь, в какую сторону он направляется.
Жюльен охотно бы задал Ритеру еще несколько вопросов, но тот отвечал ворчливым тоном и не слишком любезно, хотя и весьма обстоятельно. Разговаривая, он набивал табаком массивную короткую трубку, потом закурил, слегка наклонив голову. Выпустил кольцо серого дыма, другое, третье, подошел к кровати, вытащил из-под нее чемодан и стал рыться там в поисках какой-то книги. Затем уселся за письменный стол, нашел в книге нужную страницу, поставил локти на выпачканную чернилами крышку стола и углубился в чтение. Левой рукой он подпер лоб, а правой придерживал трубку, которую то и дело вынимал изо рта. Вскоре его окутало облако дыма, медленно поднимавшегося тяжелыми клубами к потолку.
Жюльен некоторое время стоял не шевелясь, потом не спеша подошел к Ритеру и заглянул через его плечо, чтобы посмотреть, что он читает. Тот резко обернулся и спросил:
— Хочешь что-нибудь почитать? Пойди на кухню, там над штабелем дров висит полка, на ней сложены газеты. Под газетами найдешь несколько детективных романов.
Жюльен ткнул пальцем в книгу, лежавшую перед Ритером.
— Что ты читаешь? Стихи? — спросил он.
— Сам видишь, — проворчал парижанин и снова углубился в чтение, обхватив голову руками.
Жюльен сделал шаг в сторону, поколебался и в конце концов спросил:
— А у тебя не найдется чего-нибудь в этом же роде для меня? Наверху, у меня в ранце, лежат «Цветы зла», но я не хочу будить ребят. А потом два последних месяца я столько раз читал и перечитывал этот сборник, что знаю его чуть ли не наизусть.
Ритер обернулся так стремительно, словно его ударило электрическим током. Несколько мгновений он пристально смотрел на Жюльена, потом сказал:
— Ты это серьезно? Или просто меня разыгрываешь?