Сердце беглеца
Шрифт:
– Когда-то, возможно, так и было, но он изменился.
– Еще бы! – заметил Клинт скептически.
– Но это правда! Он хочет осесть, завести семью…
– И надолго? – перебил Клинт. – Он по природе своей одиночка, перекати-поле. И он никогда не осядет, никогда не поселится в одном месте.
– Клинт, пожалуйста…
– Рэйчел!…
Голос Клинта дрожал от обуревавших его чувств. Впервые он забыл о правилах хорошего тона и отважно заключил ее в объятия. Его поцелуй был исполнен томления и страсти и при всем этом целомудрен – в нем не было огня и обещания, которые делали поцелуи Тайри столь мучительно волнующими.
Со вздохом Клинт уронил руки вдоль тела и отступил на шаг. В глазах его появилось выражение печали и растерянности, а когда он заговорил, в голосе его прозвучала нота отчаяния:
– Он тебе не пара. Неужели ты этого не понимаешь? – Внезапно он горько рассмеялся: – Черт возьми, да мы, собственно, и спорим зря.
– Что ты хочешь сказать?
– Тайри, вероятно, уже направляется к границе вместе с Аннабеллой.
– Нет!
Уэсли пожал плечами.
– Тогда он мертв.
– Мертв? – Рэйчел нахмурилась. – Не понимаю.
– Аннабелла показала мне признание в убийстве Джоба Уэлша, подписанное Тайри. Она не стала мне говорить, где она его раздобыла и как это сделала. Но во время нашей беседы я понял, что она хочет избавиться от Тайри любой ценой, с помощью или без помощи закона. Впрочем, чтобы с ним расправились власти, ее тоже вполне устраивало. Но потом двое ее людей явились и похитили его из камеры. Зачем? То ли она решила простить Тайри, чем бы он там ни прогневал ее, но в этом я сомневаюсь… или… – Клинт развел руками, и жест его был красноречивее слов.
– Или Аннабелла решила свершить свою месть сама?
– Точно.
Рэйчел прикусила губу. То, что сказал Клинт, имело смысл. Аннабелла хотела, чтобы Тайри повесили, а потом вдруг передумала. Но почему?
Уэсли потянулся за шляпой и осторожно водрузил ее на голову. Ночь оказалась не из лучших, но кончилась она не так уж скверно. Наконец-то Тайри устранен с дороги. Возможно, со временем Рэйчел забудет его. Возможно, когда-нибудь Клинт завоюет ее любовь. Но сейчас ему, пожалуй, хотелось остаться одному.
– Отправляйся-ка домой, Рэйчел, – сказал он устало.
– Я не оставлю тебя в таком состоянии.
– Со мной все будет в порядке, – ответил Клинт резко. – Поезжай домой.
С покорным вздохом Рэйчел пробормотала едва слышное «прощай» и вышла из конторы. Она знала, что обидела Клиента, но не могла выйти замуж за человека, которого не любила, просто для того, чтобы пощадить его чувства.
На улице Рэйчел вгляделась во мрак. Где же Тайри? Смущенная, с тяжелым сердцем, она взобралась в экипаж и повернула лошадей к дому.
Глава 20
Когда Тайри проснулся, уже рассвело. Он посмотрел вокруг: никого! Но одиночество его не было полным: у его правого бока лежала, свернувшись кольцами, гремучая змея. Ее уродливая треугольная голова находилась меньше чем в футе от его собственной. На его непроизвольный глубокий вздох потревоженная рептилия ответила угрожающим шипением.
Долго, бесконечно долго змея не мигая смотрела на Тайри, а Тайри на нее. Однажды он видел, как человек умирал от укуса змеи. Зрелище это было не из приятных: укушенная нога распухла и почернела, тело непрестанно тряслось, как в лихорадке, потом последовали судороги…
Еще одна минута неслышно соскользнула в вечность.
Рубашка Тайри взмокла. Пот заливал ему глаза, но он не осмеливался даже моргнуть. Самой страшной была минута, когда змея расправила кольца и не спеша поползла по его груди, водя из стороны в сторону своим раздвоенным язычком.
Когда кончик ее хвоста прощально скользнул по его телу, Тайри медленно поднял голову. Отважившись посмотреть через плечо, он испустил вздох облегчения: змея уползала в тень приземистого кактуса, стоящего от него ярдах в восьми.
Ослабев от пережитого страха и внезапно нахлынувшей радости избавления, Тайри начал ерзать на твердой земле, пытаясь найти более удобное положение. И тогда в его поле зрения попала большая синяя миска, до краев наполненная водой. Вода сверкала и переливалась в свете раннего утреннего солнца. Он уставился на миску, не в силах поверить в ее подлинность и считая, что это мираж, вызванный его жаждой.
Расстояние, отделявшее его от миски, казалось непреодолимым. Раненая рука при каждом движении пульсировала болью, но Тайри упрямо продвигался вперед, не спуская глаз с вожделенной влаги и не забывая об обещании, которое она таила.
О черт! Он выругался со всем разочарованием и яростью, на какие способен человек, который, находясь не более чем в двенадцати дюймах от желанной цели, чувствует стянувшуюся на шее сыромятную петлю. Он бранился до тех пор, пока голос его не превратился в хриплое карканье.
Когда его гнев слегка поутих, Тайри повернулся спиной к солнцу и закрыл глаза. Часы ползли медленно. Воздух, горячий и сухой, накрывал его своим тяжелым одеялом. Рекой струился пот, одежда промокла, щипало глаза. Чтобы еще усугубить его страдания, прилетели мухи и стали ползать по его раненой руке. Губы потрескались и кровоточили, и Тайри слизывал с них соленую влагу, не надеясь, что почувствует когда-нибудь вкус другой жидкости. Язык распух и не помещался во рту, горло будто свело судорогой.
Зная, что все усилия бесполезны, он все равно отчаянно натягивал распроклятые ремни в тщетной попытке добраться до прекрасной вожделенной синей миски с кристально чистой водой, сверкавшей на солнце, как жидкие алмазы.
Но от его бесполезных усилий узел вокруг шеи только затягивался все туже. Не хватило всего нескольких дюймов. Но были ли это дюймы или мили, в данном случае значения не имело. Представляя долгую смерть в пустыне, на которую его обрекли, он скривил рот в мрачной усмешке. Он всегда считал, что конец его наступит мгновенно: он умрет от пули, пущенной стрелком, реакция которого окажется на долю секунды быстрее его собственной. В крайнем случае его могли повесить. Но он никогда не представлял, что ему придется медленно умирать в пустыне под лучами обжигающего солнца лишь из-за того, что он не пошел навстречу домоганиям шлюхи.