Сердце бури
Шрифт:
— Я не понимаю тебя, — сказала Карлинг, склонив голову и рассматривая Ниниэн.
— Вы не понимаете меня? — моргнула Ниниэн.
— Неужели в это так трудно поверить? Ты не плетешь интриг ради власти, порой ты боишься меня, но на самом деле мне кажется, что… я тебе нравлюсь. Хотя это не мудро и не безопасно. Вместе со всем этим ты грустишь. Это сбивает с толку.
Забавно насколько точна была Карлинг в описании реакции Ниниэн на нее. Ниниэн криво улыбнулась Вампирессе, переведя взгляд на свои руки.
Она решила довольствоваться полуправдой.
— Вы мне действительно нравитесь, хотя, возможно, и не должны были бы. И порой мне становится грустно, когда я думаю обо всех ваших друзьях и любимых, которых вы, должно быть, пережили. Я имею в виду не только людей, их потеря сама по себе достаточно болезненна. Я говорю о людях, чья продолжительность жизни, как я полагаю, равна нашей.
— Ты тоже потеряла более, чем достаточно, — произнесла Карлинг нежным голосом.
Было ли это иллюзией доброты? Имитировала ли Карлинг человеческое поведение, чтобы манипулировать или казаться более общительной, или же давали о себе знать потрепанные остатки человечности, все еще живущие внутри этой изысканной оболочки? Ниниэн вздохнула. Какой бы ни была истинна правда о Карлинг, не Ниниэн будет той, кому она откроется.
— Я хотела бы спросить вас кое о чем, если не возражаете.
Карлинг сделала знак продолжать.
— За что вы ненавидите Тьяго? — эти слова упали как камни брошенные в пруд, от которых к невидимым берегам пошла рябь. Карлинг даже не шевельнулась, но грудь Ниниэн сжало. Она заставила себя дышать ровно в то время, как тишина натягивалась тугой струной между ними. Ниниэн продолжила: — Просто хочу понять.
Напряжение лопнуло, когда Карлинг сердито рассмеялась.
— Причина настолько стара, что это вряд ли имеет какое-то значение и он даже не помнит, что злит меня еще больше. Мы встретились однажды в Мемфисе.
— Мемфис, — опешив, произнесла Ниниэн.
И только она собралась спросить, как их занесло в Теннесси, Карлинг продолжила:
— Конечно, в то время он назывался иначе. Это произошло намного позже. Тогда оно носил имя Инеб Хедж (город Мемфис на границе Верхнего и Нижнего Египта (егип. Инеб-хедж — «Белая стена», позднее Меннефер, досл. «Благое пребывание», в связи с сооружением рядом с этим городом пирамиды царя VI династии Пепи I) — прим. пер.). Он был столицей всего мира. На рассвете лучи солнца переливались в Ниле, словно лист чеканного серебра покрытого нефритом и лазуритом.
— Так вы с ним встретились в Египте, — у Ниниэн перехватило дыхание.
— Да, очень, очень давно. Tьягo был богом, а я товаром. Я была совсем юной и все еще человеком. Вырванная из нищеты и речной грязи, благодаря моей внешности. Я была отдана богу, чтобы склонить его остаться с нашим народом. Я была в полном отчаянии, а он даже не взглянул на меня. Он ушел, а я была наказана за это.
Ниниэн сцепила руки во время краткого, сухого пересказа давней истории.
— Это ужасно, —
— Это нелепо, — произнесла Карлинг. — Я не хотела его. Я была еще совсем ребенком со смазливой мордашкой, и он приводил меня в ужас. Я была рада, что он ушел.
Ниниэн заставила свои руки расслабиться.
— Так, что произошло после этого?
Пухлые губы Карлинг растянулись в улыбке, как если бы она была Моной Лизой демонов, которая только что поглотила душу.
— Я когтями проложила свой путь к лучшей жизни, — ответила Вампиресса. — Я изучала яды и приемы ведения войны, колдовство, как управлять другими, как уничтожить своих врагов и как хранить обиду в своем сердце. Потом я обрела поцелуй змея, что вдобавок превратил меня в бога и уже никто не смел взять плеть, чтобы снова наказать меня.
Поцелуй змея. Ниниэн уставилась на нее.
— Вы имеете в виду то время, когда стали Вампиром, — Карлинг склонила голову и в этом грациозном, царственном жесте Ниниэн увидела насколько Розвен подражала своей хозяйке. — И Тьяго так и не понял, что произошло и кем вы были? — спросила Ниниэн.
— Нет, — Карлинг снова скривилась. — Но, когда смотрю на него, мне все так же хочется придушить его.
— Мне очень жаль, — произнесла Ниниэн.
— Дитя, — сказала Карлинг. Тёмный взгляд Вампирессы стал насмешливым и несколько скучающим.
— Меня плевать, что это случилось вечность назад, — ответила ей Ниниэн со вспышкой ярости. — Мне плевать, что вероятно я могла бы ответить вам более изысканно или, что произошедшее больше не имеет для вас значения. Я сожалею о том, через что той девочке пришлось пройти. Сожалею о том, через что прошла девочка, которой была я. Мы уже не те девочки, но их призраки живут где-то внутри нас, пусть даже только в виде памяти о произошедшем, но кто-то должен сказать: те дети, заслуживали лучшего.
Карлинг опустила взгляд. Изящные брови сошлись вместе.
— Конечно же ты права. Заслуживали, — сказала она.
Хотя Ниниэн и проспала слишком долго, но не чувствовала себя отдохнувшей. Ее глаза были сухими и чесались. Она потерла их подушечками пальцев.
— Это произошло так давно, и Tьягo не желал никому зла. Вы же понимаете это, не так ли?
Карлинг вновь взмахнула рукой. И жест этот, не смотря на всю свою краткость, был прекрасен.
— Как думаете, смогли бы вы попытаться забыть свою обиду? — спросила Ниниэн. — Я прошу вас об этом одолжении в интересах укрепления нашего союза.
— Ты беспокоишься о нем, — Карлинг говорила так, будто смаковала слова, даже при том, что смотрела на Ниниэн с большим любопытством.
Не было смысла отрицать это.
— Да, — согласилась она.
— Даже после того как он скрыл от тебя правду о втором нападении?
Девушка вздохнула.
— Да.
Хмурая тень набежала на лицо Карлинг. Юношеское, импульсивное выражение казалось поразительно неуместным для такого выдержанного, зрелого совершенства.
— Ох, ну ладно. До тех пор, пока он не попытается ничего предпринять в отношении меня, он в безопасности.