Сердце Черного Льда [С иллюстрациями]
Шрифт:
Под бойцами на земле выстроились готовые к бою армии. Железная фаланга Солнечных Орденов против волчьих стай Ночной Орды. Волей художника фоном сражению служила аллегория Войны: две Башни, в реальности разделенные половиной континента, вздымались к небесам.
Каменная громада Башни Света и ледяной призрак Башни Ночи, выросшей за двенадцать ударов полуночного колокола на развалинах Толоса. Построенная колдовским искусством Хозяина Орды, она была разрушена военной мощью союза южных Орденов, городов и племен Севера.
Год упорной осады, финальный штурм, стоивший жизни… а что это за надпись внизу
«Высокочтимому Седьмому Наместнику Ардову в благодарность за покровительство высокому искусству. Братство Художников Самана Великого. Год Молота и Подковы, четырехсотый от Коронации».
Лордам Алмаза не свойственно любопытство. Барон Белин отложил до лучших времен вопрос, что делает в библиотеке замка Фалинов книга, подаренная Наместнику в этом году.
Вернемся к истории континента в изложении лорда Таиза Фалина. Знает ли каждый мальчишка, что победа над эрвидорами, саллахами и тангу не далась бы моему предку и предку моего доблестного брата без дружеской помощи семи Гнезд эронов? Знает, если он вырос в горах Хребта и слышал истории стариков. Из поколения в поколение передается память о договоре людей и Повелителей Неба.
— Знают ли старики, что в Битве Древа, положившей конец власти Хозяина Орды, эроны не пришли людям на помощь? Нарушили договор? Не знают, ибо людям было велено об этом забыть.
— Что толкнуло Повелителей, чье слово считалось нерушимым, на предательство? Как случилось, что в важнейшем сражении Войны Башен они оставили своил союзников? Ответ мне предстояло узнать из писаний тех времен. Бумага не умеет забывать, друзья мои.
В битве с Огнекрылым Жрецом бок о бок с Серо Фалиным сражался Ангу из Гнезда Тумана. Вы не увидите его на картине — как все Повелители Тумана, Ангу умел становиться невидимым для чужих глаз. Незримо он помог Серо сразить Жнеца. Вся слава досталась моему предку.
Будучи честным человеком, Серо воспел храброго Ангу в стихах. Столетия поэму «Воин и ледяное сердце» считали красивой сказкой. Но в ней нет ничего, кроме правды. Правды о том, как крылатый воин поразил своего могучего врага в спину. Прямо в сердце. И сердце это оказалось холодным как лед, хотя тело врага было сделано из огня.
Сердце сказало воину: «Ты ударил в спину, как поступают подлецы и трусы. Твоя кровь холодна, твое сердце остыло. Чем оно отличается от меня? Чем ты отличаешься от своего врага?»
«Ничем», — ответил воин. Его сердце тоже превратилось в лед.
— Этим воином был Ангу из Гнезда Тумана, — сказал Таиз Фалин. — Эрон, предавший людей и свой собственный род. Повелитель Неба, сначала тайно, а потом явно ставший на сторону Ночной Орды. Именно он подговорил эронов лишить союзников поддержки в Битве Древа и сам ударил защитникам Акмеона в спину. Забытое имя предателя нашептал мне ветер, живущий в его разрушенном доме. Но сперва минули годы поиска, закалившего мою душу и исцелившего тело. Горный воздух сделал то, что было непосильным для микстур гордых Мастеров и ворожбы моей матери. Скалы моей родины исцелили меня. Среди них я нашел то, что искал.
Память о справедливом гневе и возмездии шести
В ту пору я оставил за плечами первую Огранку. Годовое умение говорить с ветром было моим первым и самым желанным уроком. Я не завидовал моим дядьям, умевшим попадать в цель за триста шагов, прыгать на двадцать локтей и творить иные полезные в бою чудеса. Я мечтал об одном — расспросить непокорных духов воздуха о судьбе Ангу и его потомков.
Духи ветра не умеют лгать. Они ничего не забывают. Но их язык чужд людям. Я смог лишь понять, что непостижимая сила разрушила Гнездо Тумана за считаные минуты. «Это был ветер?» — спросил я. «Нет», — ответили духи. «Это были молнии?» — «Нет». — «Железные ядра? Камни, несомые ураганом? Стенобитные орудия, неведомо как поднятые на вершину Хребта?» — «Нет, — сказали духи, — это была песня». «Песня? — переспросил я. — Песня обрушила башни, расколола стены и измолола камни в песок? Песня оставила в теле горы трещины глубиной в сто локтей?» «Песня», — сказали духи. Я мог поклясться, что их тонкие тела до сих пор дрожали от ужаса.
— Песня Небес? — спросил лорд Белин. — Но что же это такое?
Таиз и Анже обменялись взглядами.
— Завтра, — сказал князь Фалин. — Завтра вы все узнаете, барон. Обряд, в котором вам предстоит принять участие, начнется с восходом солнца. Как только откроются лепестки Хрустальной Розы. Пока же ешьте, пейте и наслаждайтесь вином. Я скажу вам важное, лорд Белин. А вы подумаете о моих словах перед завтрашним днем.
Таиз Фалин понизил голос. Между густых черных бровей князя залегла глубокая морщинка, придавшая лицу Лорда Сапфира серьезное и отчасти мрачное выражение.
— У нас есть общий враг. Ваш, мой, Враг моего брата и вольных людей северных городов. Враг всего, что живет и дышит под небом Акмеона. Враг, чья сущность недоступна пока нашему пониманию.
Повелители Гнезд знали о нем столетия назад. Знали и боялись его. Неведомый Враг смог обратить ко злу и предательству одного из них. Он закутал половину континента в холод и темноту. И даже когда все его слуги были повержены, Враг не был побежден. Он лишь затаился на время. Зная, что Враг вернется, эроны решили создать оружие для борьбы с ним. Их примеру последовали другие Ушедшие Народы. Они вложили в оружие последние крупицы своей силы и магии. Все мастерство, ненависть к Врагу и любовь к своей земле. Так много они отдали ему, что у них не осталось сил жить. Один за другим они ушли. Былые хозяева нашей земли, пожертвовавшие собой ради нее. Ради нас. Нам вверено оружие для борьбы с Врагом. Мы — последняя надежда. Если мы падем, Акмеон падет вместе с нами.
Он повторил, удивляя Якоша истовой верой в собственные слова. Вера была в звуке его голоса, в блеске глаз, в побелевшем кулаке, сжимающем кинжал.
— Если мы падем, Акмеон падет вслед за нами.
Нигде и никогда барон не видел такого неба, как над Голубым Хребтом. Дым бесчисленных котелен сожрал небеса Россыпи. Степной небосвод Серединных Земель был похож на плащ кочевника, расшитый серебром. Красиво, но не внушает трепета.