Сердце Черного Льда [С иллюстрациями]

Алехин Леонид

— Успокойся, брат, — Таиз положил ладонь на запястье герцога. — Снег давно укрыл их головы, годы согнули спину. Я простил их. А моя мать никогда и не держала на них зла. Я начал с моего детства, уважаемый барон, не затем, чтобы вызвать сочувствие, — снова обратился он к Белину. — Я лишь хочу сказать, что оно не было похоже на детство будущего носителя атвара и шапки князя. Мои сверстники из других Гнезд проводили время, постигая езду на солнцерогах, «железную пляску» и пилотирование авиона. Я же большей частью лежал в постели. Единственным моим утешением, развлечением и занятием

были книги.

Как многие мальчишки, жаждущие приключений, я начал с «Заморских записок» островитянина Руста. Реальные и вымышленные места и обитатели Акмеона — все это увлекло меня. Закружило в ярком хороводе детских впечатлений.

Лицо князя стало мечтательным.

— Хозяева пещер, мастера верили, называемые также саллахами. Северные варвары, сражающиеся голыми, полагаясь лишь на свои гигантские мечи и защиту магических татуировок. Дриаты, полулюди-полурастения. Яростные обитатели вулканов — эрвидоры, в чьих жилах вместо крови течет магма. Темнокожие тангу, повелители волчьих стай и северных ветров. Каменные твердыни Солнечных Орденов, хранящие хрупкое человеческое тепло. И над всем этим крылатые эроны, Повелители Неба.

Таиз Фалин указал вверх, на расписной купол потолка. Над головами собеседников реяли существа с телами людей и головами и крыльями птиц. Цвета фрески со временем потускнели, но все еще можно было разобрать: летуны были одеты в богато украшенные металлические нагрудники и шлемы-маски с гребнями из перьев, вооружены луками и ятаганами.

— Эта фреска — подарок великого Мастера Рамока последнему Князю Эронов. На ней изображены владыки Старших Гнезд. Как повествуют «Записки» Руста, Гнезд было семь. Гнездо Грозы, Гнездо Бури, Гнездо Дождя, Гнездо Тумана, Гнездо Облака, Гнездо Радуги и Гнездо Восхода. Сведущий человек умел различать их обитателей по цвету одежд и жестких перьев на внешней стороне предплечий. Эти цвета, как и названия Гнезд, унаследованы нами, Лордами Хребта. Грифон на моем гербе золотого цвета, как родовые перья эронов Гнезда Восхода.

— Позвольте, лорд Фалин, — сказал Якош. — Вы говорите, что Гнезд было семь. Но я смею утверждать, что фигур на фреске всего шесть. Если меня не обманывают глаза.

— А вас не так-то просто сбить с толку болтовней, барон, — хитро улыбнулся Таиз Фалин. — Но вы же простите мне мою страсть к долгим рассказам? Со времени моего несчастливого детства многое изменилось. Кроме одного. Я по-прежнему испытываю нехватку собеседников. Увы, сотни проглоченных книг высокой стеной отделяют меня от уважаемых собратьев по Оправе. А в вас я нахожу внимательного слушателя и человека незаурядного ума.

— Слушать вас — удовольствие, князь, — поклонился Белин. — Что касается моего ума, эта похвала незаслуженна. Мне не довелось прочитать и двух десятков книг. И я куда лучше разбираюсь в выращивании табака, чем в истории континента.

— Барон скромен. Качество, приличное выдающемуся человеку, — заметил Анже

— Полноте, герцог. Продолжайте, умоляю вас, князь.

— Понять, в чем секрет фрески, нам поможет одна книга.

Лорд Таиз Фалин вытянул правую руку перед собой. Левой рукой он поднес к губам крохотный серебряный свисток. Подул в него.

Свисток

не издал ни звука. Над головой лорда Белина захлопали крылья. Большая ушастая сова села на руку князя. Моргнула глазищами.

Лорд Фалин нагнулся к сове и прошептал несколько слов. Снова подул в свисток.

Ухнув, птица сорвалась с его руки и поднялась вверх. Она описала над столом круг, унеслась под самый потолок.

Прошла минута, две. Сова вернулась, с натугой размахивая крыльями. В когтях она тащила увесистую инкунабулу — том в кожаном переплете с золотыми защелками.

Князь взял книгу и скормил птице кусочек мяса. Сова вернулась на свой насест.

Лорд Сапфира положил книгу перед собой. Неторопливо расстегнул защелки.

— Перед вами самая полная литография Рамока Саманского, — сказал Таиз, переворачивая обложку с золотым тиснением. — Издана Братством Художников и раскрашена вручную одним из последователей великого Мастера. Под каждым оттиском стоит печать, удостоверяющая соответствие оригиналу. Редкая и очень дорогая вещь. Я долго за ней охотился и заполучил буквально на днях.

Он бережно перевернул страницы.

— Вот, извольте полюбоваться, барон, — копия фрески, украшающей потолок моей библиотеки.

На литографии фигуры эронов были полны красок и жизни. Жестом мира они протягивали руки, свободные от оружия, друг к другу, кружась вокруг Солнечного Лика, обрамленного короной лучей. Инкрустированные Сердечными Камнями талисманы сверкали поверх золотых и серебряных нагрудников.

— На следующей странице, лорд Белин, вы увидите эскиз фрески, выполненный рукой Мастера Рамока. Смотрите внимательно.

Та же композиция из шести фигур, на этот раз выполненных быстрыми штрихами, без закрашивания. Почерк Мастера был узнаваем и здесь. Не требовалось печати, удостоверяющей подлинность.

Но что это? Фигур оказалось семь. Седьмая, зачеркнутая крест-накрест, была изображена в стороне от остальных. Прорисованная хуже всех прочих, по сути, один пустой силуэт.

Силуэт сраженного эрона, падающего вниз.

4

— В те годы у меня не было замечательной литографии Саманского Братства, — сказал лорд Фалин. — Но я не поленился забраться под самый потолок библиотеки с лампой и как следует разглядеть фреску. Еще один день ушел у меня на перечитывание соответствующих глав Руста и пролистывание «Хроник былого» досточтимейшего Ароса-и-Мад. Сомнений не оставалось — на фреске не хватало владыки Гнезда Тумана.

Лорд Фалин понизил голос, давая понять собеседникам, что делится с ними великой тайной.

— Так я перевернул неизвестную страницу истории Войны Башен. Кровавую повесть великого подвига и великого предательства, надолго скрытую от человеческих глаз. Каждый мальчишка знает, что мой великий предок сразил Огнекрылого Жнеца, предводителя рабской армии эрвидоров.

Лорд Фалин подул в сторону инкунабулы, лежащей перед Якошем Белином. Его дыхание превратилось в ветерок, страницы книги так и замелькали. Перед бароном открылась картина кисти Рамока на титульном листе — Небесный Всадник на боевом грифоне сражается с крылатым огненным чудовищем.