Сердце Демидина
Шрифт:
Вова хмыкнул. Никакого оружия у него, конечно, не было, а вот у Конькова наверняка имелся служебный пистолет.
– В девушек не влюбляться, – снова пошутил Коньков.
Вова, как ни странно, покраснел. Не то чтобы он влюблялся направо и налево. Но сотрудники КГБ, составлявшие его психологический портрет, полагали, что склонность к романтике является его слабостью.
Демидин
На следующий день Вова Понятых и старший лейтенант Коньков вместе с весёлой толпой молодёжи, нагруженной палатками, гитарами, чайниками и спальными мешками,
Старший лейтенант Коньков обогнал Вову, задел его плечом и указал глазами на мужчину с большим рюкзаком, шагавшего рядом с группой парней. Вова посмотрел на мужчину и хотел было дать понять Конькову, что, мол, увидел, но тот уже исчез посреди множества идущих людей. Вова решил, что дальше ему нужно действовать самостоятельно, и попыток увидеть Конькова больше не предпринимал. Он постепенно догнал мужчину и, не придумав ничего лучше, спросил:
– Извините, до лагеря ещё далеко?
Тот обернулся. Вова принялся мысленно составлять его словесный портрет, как учили: возраст около сорока лет, рост около ста семидесяти пяти сантиметров, телосложение плотное, лицо в фас треугольное, глаза большие, серые, лоб высокий с залысинами, нос прямой, губы тонкие, короткая борода, усы.
– Для кого и верста полверсты, – загадочно ответил мужчина.
Идущие рядом посмеялись, словно удачной шутке. Вовка стал раздумывать, что ответить, но мужчина вместе со своими спутниками свернули с тропинки и пошли в сторону.
– Это древляне, – усмехнулся парень, идущий рядом с Понятых. – У них свой лагерь.
– А кто этот мужик? – спросил Вовка.
– Константин Демидин. Он у них главный колдун, фюрер и аятолла в одном лице. Поют под семиструнную гитару. Они и песни сочиняют. Кому-то нравится, но, по-моему, так себе. Не люблю подделки под народные песни.
– Подделки? – переспросил Понятых.
– Самодельные былины, – хмыкнул парень. – Ой ты гой еси, славный Китеж-град. По Святой Руси поскакал комбат.
Лес расступился, открыв спокойную поверхность небольшого озера и усыпанный камешками, песком и хвоей берег. Люди шутили, разговаривали, ставили палатки, отовсюду были слышны звуки гитары и смех. Несколько человек суетились рядом с только что сколоченной сценой.
– Вовка! – закричал кто-то.
Вова обернулся и увидел своего троюродного брата и сверстника Алёшу Понятых. Алёша собирался переезжать в Америку вместе со своей невестой.
– Ты один или с компанией? Пойдём к нам! – сказал Алёша.
– Один, – обрадованно ответил Вова.
Алёша ему всегда нравился. Сейчас он был какой-то взъерошенный и выглядел счастливым, как щенок на прогулке. Они пробрались вместе к уже поставленной палатке. Там хозяйничала Аня, Алёшина невеста, и незнакомые парень и девушка сооружали рядом место для костра.
– Знакомься, – сказала ему Аня, – Настя и Филипп, оба с мехмата. Оба ужасно умные.
Филипп скромно замычал, а Настя с улыбкой на него посмотрела. Они были очень высокими, и Вовка подумал было, что это брат и сестра, но, увидев
Разговор, прерванный появлением Вовки, возобновился с новой силой. Обсуждали какую-то книгу. Аня с Филиппом нападали на Настю, Алёша молча слушал и улыбался. На Аню он смотрел с восторгом, словно перед ним был венец творения.
Потом умная Настя пошла к озеру набрать воду для чайника, и умный Филипп, конечно, увязался за ней. Вовка ухмыльнулся им вслед. Берега у озера скользкие, и Настя может поскользнуться. Тут-то и пригодится Филипп, чтобы поддержать её за талию.
– Когда уезжаете? – спросил Вова Алёшу.
– Месяцев через пять-шесть будем в Нью-Йорке, – ответил Алёша.
– Ух, ты, – заволновался Вова. – А как твой английский?
– Почти никак, – пожал плечами Алёша. – Вот у Ани способности к языкам.
Аня подняла брови.
– Просто, если надо, я могу заставить себя работать, – сказала она.
– Сила воли – это тоже способность, – сказал Алёша, восхищённо глядя на Аню.
– Готовишься к переезду? – спросил Вова Алёшу.
– Ну не то чтобы очень готовлюсь, – признался Алёша. – Изучаю программирование.
– Давай, давай, готовься, учи английский, – подбодрил его Вовка.
Скоро послышались первые песни и народ начал собираться около сцены. Известные на всю страну барды и совсем неизвестные поднимались на неё, садились на походный стульчик и, перед тем как начать петь, вдыхали воздух, пропитанный лесом и дымом, и перебирали струны. Солнце медленно опускалось за озеро. Люди раскачивались, подпевая. Знакомые и незнакомые улыбались друг другу, и всех понемногу охватывало чувство товарищества и любви друг к другу и к миру.
Звёзды появлялись на небе одна за другой, сразу оказываясь совсем близко, и Родина была вокруг них, соединяя каждого человека с каждым и всех со Вселенной. Через десятки лет многие побывавшие в этом месте будут с ностальгией вспоминать охватившие их тогда чувства.
Когда стемнело, люди постепенно разбрелись поближе к палаткам, чтобы готовить еду. Пение продолжалось. Сидели около своих костров, подходили и подсаживались к чужим, чтобы слушать песни и разговаривать. В темноте костры казались маленькими мирами, вокруг которых сидели люди. Миры были окутаны темнотой и запахами леса. Озарённые пламенем лица были прекрасны, ничем не хуже звёзд.
Помня о работе, Вовка бродил от огня к огню, вглядываясь в лица сидящих. Иногда ему нравилась какая-нибудь песня, и он останавливался, чтобы её дослушать. Вокруг одного костра сидело человек восемь. Парень в накинутой на плечи куртке пел:
– Самая хорошая, самая красивая,Ты за что мне, милая, дружбу предложилаПредложила дружбу, пожалела взглядом.Я, чудак, расстроился – радоваться надо.Радоваться солнцу, радоваться жизни.И тому, что завтра я тебя увижу,Я тебя увижу будто бы случайно,Только ты, пожалуйста, не бывай печальна…