Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным
Шрифт:
– - П-п-помнишь, как П-п-печенюшкин за-заставил л-люк открыться?
– - Лиза приплясывала от холода, язык слушался ее с трудом.
– - Он этот ч-чертов гриб на-нап-напугал! Бр-р-р!!
– - Она с трудом протиснулась в тепло, к Аленке, кусая омертвевшие губы.
– - Откуда ты жнаешь?
– - невнятно откликнулась та, жуя бутерброд. Промасленная полуразвернутая газета с провиантом лежала рядом.
– - Мы же глажа жакрыли.
– - Мне Фантолетта потом рассказала!
– - Лиза больше не заикалась.
– - Он прямо из воздуха страшную пасть сотворил, она на гриб зубами лязгнула -- а зубы, как вот такие сверла, и крутятся -- он и струсил, и пропал, и люк открылся. И было это вовсе не по правилам. Просто Пиччи проявил находчивость в походно-полевых условиях... Урр-р-гав!!
– - Она скорчила боровику отвратительную рожу, растопырив, для пущей жути, синие скрюченные пальцы.
– - В-вжж-х-хав!!
– - Алена, как могла, поддержала сестру.
Очевидно, в данном случае гриб счел запугивания неубедительными. Несколько повторов также не дали эффекта. Теперь и Лиза приуныла окончательно. Тусклый близорукий взгляд ее рассеянно блуждал в пределах светового круга: унылое лицо сестренки, санки, основание мачты с обвисшей простынкой, термос, газета с бутербродами...
– - Ленка!..
– - У Лизы захватило дух.
– - Знаешь, это кто?! Вот, на фото!
– - А вот и представь себе, знаю!
– - Рот у Аленки на миг оказался свободным.
– - Генерал Бракомес. Мама вчера сказала за ужином, что он всю страну сумел напугать.
Даже на черно-белом газетном снимке бывалая морда генерала с разъятым от уха до уха ртом внушала невольную брезгливую оторопь, а маленькие глазки горели яростным фанатичным огнем.
– - Мракобес, а не Бракомес, -- поправила Лиза, и голос ее зазвенел, почти как у Печенюшкина.
– - А ну, негодяй, раз в жизни сделай доброе дело!
Одним движением стряхнув бутерброды, она взметнула газету вверх, мордой к каменному стражу.
– - А-а-а-а-а!!
– - Дикий внезапный вопль повис над заснеженной округой.
– - Только без крови!! Ой-е-е-ей!!.
Гриб-боровик затрясся, побелел, перерождаясь из гранита в мрамор, и растаял в золотом свете тюльпана вместе с черным земляным основанием.
Цветная дорога, сужаясь, влилась в дыру, санки, накренившись, скользнули по радуге, и через миг сестры Зайкины, не успев испугаться, неслись по семицветной спирали вниз, к вершине Тики-Даг, уже в фантазильском предвечернем небе.
– - Нам с тобой пока просто везет, Лизочкина, -- уверяла Аленка, вытирая пыль с приборной панели троллейбуса Печенюшкина.
– - Я вообще хотела бутерброды в твой пакет сложить, который с черепашками-ниндзя.
– - Ну и сложила бы. Кстати, почему в мой? У тебя такой же есть.
– - Мой совсем новый, я его берегу за то, что он нетронутый. А твой грязный, ты в нем в школу кроссовки таскаешь.
– - Могла бы и помыть.
– - Тогда бы он стал влажный, и бутерброды бы скоро испортились.
– - Могла бы и вывернуть.
– - Там еще у тебя две дырки большие, а я всегда плачу, когда бутерброды теряются... Только они у меня сроду не терялись, -- вздохнула Алена.
– - Ну и подумаешь...
– - Лиза спорила вяло, явно думая о чем-то другом.
– - Может, гриб и черепашек испугался бы...
– - Уж если тебя не испугался!..
– - Я же теперь красивая!
– - удивилась сестра.
– - Когда спишь. Или когда Леша твой приходит. Подумаешь, скрипач: пили-пили, пили-пили. Человек-лобзик.
– - Ишь ты, -- Лиза улыбнулась.
– - Помнишь, когда он в первый раз пришел, ты махом исчезла, как растаяла, и ровно через две секунды вернулась уже надушенная и с бантом.
– - Я... Я от удивления!..
– - Аленка сморщила нос, что обычно предвещало слезы. Пряча лицо, она привстала в водительском кресле и запустила руку с тряпкой между выступом панели и ветровым стеклом.
– - Ой! Бабочка!
Пестрый мотылек выпорхнул из-за панели и тут же исчез за сиденьем у передней двери.
– - Гони ее!..
– - завопила Лиза.
– - Скорей! Вдруг она ко мне летит!
– - Ну и что!
– - Аленка, однако же, послушно шуровала тряпкой за сиденьем.
– - Съест она тебя?
Мотылек, возникнув вновь, пропал за открытыми дверьми.
– - Ух!..
– - Лиза облегченно вздохнула.
– - Конечно, издали они красивые. А когда на тебя сядет, лапками в нос вцепится, знаешь, как противно.
– - Ладно, нет его уже.
– - Младшая сестра, завершая уборку, вытряхнула пыльную тряпку вдогонку мотыльку.
– - Ну и что? Ты у нас водитель, Лизка. Закрывай двери, включай свет. Пора. Куда летим?
Незадолго до этого девочки приземлились на горной вершине рядом с потайным убежищем Печенюшкина, как и в первый раз когда-то. Дверь в комнату, замаскированная в скале, послушно открылась от нажатия потайной кнопки. Рядом на площадке стоял чудесный троллейбус, пустой, как и само убежище. Тонкий слой пыли везде говорил лишь о том, что некоторое время ни комнатой, ни машиной не пользовались. В открытом троллейбусе пыли оказалось больше, чем в наглухо задраенной "каюте" Печенюшкина. Однако же, два дня здесь не было никого, неделю или месяц, -- девочки, понятно, сказать не могли.
Шкаф в комнате оказался набитым консервами -- мясными, фруктовыми, соками -- даже хлеб здесь находился в жестянках с ключами-кольцами, припаянными к крышкам. Ни радио, ни телевизора, ни хотя бы записки с информацией -- ничего.
Некоторое время, до сумерек, сестренки просидели внутри, закрывшись, строя невероятные догадки и предположения. Затем было решено, что троллейбус, испытанный друг, не менее безопасен, чем комната в скале. К тому же для возможных врагов он вовсе невидим, да еще и обеспечивает свободу передвижения в воздухе, на земле, а то и еще где-нибудь, под водой, например. Девочки перетащили в машину санки со своим снаряжением и часть консервов из запасов Печенюшкина. Споря -- куда лететь?
– - они все никак не могли определиться.
– - Куда-куда?..
– - откликнулась Лиза, забираясь в водительское кресло.
– - Летим в столицу, там покружим, разведаем обстановку, дальше видно будет... Та-ак... Знаешь, здесь на автопилот настроено... Нет уж, я его отключаю! До сих пор мы все делали сами и пока живы-здоровы. Дорогу я знаю. Вперед!
Троллейбус взмыл над вершиной, сделал, как положено, круг и взял на юго-запад.
– - ...Почему так темно внизу?
– - беспокоилась Алена.
– - Еще и не очень поздно. Что, все спят?