Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 2
Шрифт:
Поезд уже практически вплотную приблизился к нему.
Он поднял взгляд к родному, серому небу, где про солнце уже даже не вспоминали.
Кто-то бы сказал, что он стоял перед выбором.
Он усмехнулся.
Здесь не было выбора.
Он выкинул сигарету и, обернувшись, пошел обратно.
Глава 1816
Хаджар открыл глаза, осознав себя лежащим на теплом и влажном снегу со знакомым запахом и привкусом железа на губах. Он открыл глаза и увидел картину, которая раскаленным гвоздем прожигала сознание.
Десятки искореженных тел лежали на руинах твердыни. Изломанные, выброшенные куклы из плоти. Реки крови стекали по тому, что некогда являлось последним оплотом Страны Севера.
Среди павших Хаджар увидел Бадура, лившегося половины тела, но так и не разжавшего хватки на рукояти топора. Рядом с ним, явно прикрывая спину, лежало то, в чем с трудом угадывались Равар и его Палица.
Голова Дубравы и еще нескольких старух были нанизаны на каменные пики и на их лицах навечно застыли маски смертного ужаса.
Хаджар мотнул головой, поднялся на ноги и посмотрел вниз, на плато, где все еще кипела битва. Там, на снегу, полз к своим пылающим топорам лишившийся не только ног, но и правой руки Албадурт.
В стороне от дворфа хромал Шакх, чьи ноги были развернуты под непривычным углом и как он вообще сохранял равновесие было непонятно, кажется, ему самому.
На санях, вжавшись спиной в спинку, лежала Лэтэя, сжимавшая копье. А перед ней, держа посох, окутанный истовым сиянием, стоял Артеус, чьи волосы теперь напоминали пепел старого костровища.
Он единственный, создавая волшебные щиты, которых Хаджар прежде никогда не видел, сдерживал натиск Арнина. Вернее того, на кого Арнин, некогда был похож.
Высокий мужчина, закутанный в черные шерстяные шубы, вооруженный длинными кинжалами, наносил удар за ударом. И каждый взмах его клинков порождал хищные тени, оскалами тянущиеся к волшебнику.
Хаджар, чувствуя, как силы стремительно покидают не только его разбитую душу, но и расколотое и растерзанное энергетическое тело, сплюнул кровью.
Кажется, ему что-то привиделось… что-то странное… что-то связанное с табаком.
Странно.
Но сейчас не об этом.
— Феденрир! — закричал генерал, опираясь на Синий Клинок.
Древний монстр, принявший облик человека, обернулся на клич и растянул губы в широкой усмешке, демонстрируя совсем не человеческие клыки.
— А вот и ты, генерал, — прогремел его рычащий голос. — Не могу сказать, что рад тебя видеть! Но тебе ведь не в первой смотреть, как умирают сестры?!
И с этими словами Феденрир рассек клинками пространство, отправляя в полет потоки теней. Те закружили вокруг Артеуса, смяли его щиты и отбросили окровавленного волшебника в сторону.
Волк подошел к Лэтэи, хищно улыбнулся и небрежным взмахом ладони отбил выпад дрожащего копья. Его кинжалы поднялись высоко в небо и звериный оскал сверкнул в свете рассветного солнца.
Перед глазами Хаджара возник образ Серы.
— Не в этот раз, — прорычал генерал.
Он зачерпнул все что было. Всю терну, до которой только мог дотянуться; всю энергию, дочиста выбрав и ядро, и мир души, и энергетическое тело; он призвал все мистерии, даже те, которыми еще не был готов владеть; его Правило вспыхнуло потоками северных ветров; Истинное Имя, Звезды Пыл, Воин Ветра — все его самые лучшие техники и силы пришли на зов своего владельца.
А когда этого было не достаточно, Хаджар заставил замереть свое сердце и отдал его силу своему мечу, а затем взял больше — взял каждую травинку в мире своей души, взял каждое перо в крыльях Кецаля, взял каждый миг своей жизни, каждый удар своего пульса, каждый шаг своих стоп.
Он знал, как это сделать.
Видел прежде.
Видел, как так же поступила Сера.
Мир загудел и сотрясся ревом исполинского дракона, раскинувшего крылья от левого до правого горизонта. Каждый его клык — словно Меч Небесного Огня, пронзал пространство от небес до Земли, а каждый взмах крыльев — как тысяча горных штормов дальнего Севера, где ледяные ветра заморозят тело за мгновение до того, как яростные молнии расколют мир на части.
А затем дракон сжался в точку, в единые очертания человека с мечом, окруженного синим светом, словно плащ окутавшим его плечи.
И мгновением позже этот силуэт оказался рядом с оборотнем. Синий Клинок по рукоять вошел в грудь Феденриру, не успевшему даже подумать о том, чтобы защититься.
— Использовал все, да? — прохрипел монстр, ронявший капли черной крови. Те, еще до того, как коснуться снега, оборачивались горсткой такого же черного песка.
И одновременно со словами волка за его спиной вспыхнуло синее сияние. Ревущими потоками оно разнеслось в стороны, раскалывая, разрезая, сминая и терзая льды, горы, холмы и долины на многие и многие километры вокруг. Как если бы один единственный удар Безумного Генерала вдруг разрушил саму связь реальности, погрузив последнюю в хаос разрушения.
Пальцы Хаджара ослабли и он отпустил рукоять клинка. Не по своей воли, а потому, что пальцев больше… не было. Они первыми сгорели в пламени силы, что он занял у мира и самого себя.
Его тело постепенно исчезало в золотом сиянии. Но не было ни боли, ни страха.
Он перевел взгляд с раненных товарищей, затем на Лэтэю, по щеке которой падала одинокая слеза, а затем на пронзенного оборотня.
Единственная мысль, не смолкавшая в сознании Хаджара в этот момент:
— Успел, — думал он, исчезая в пламени. — В этот раз успел.
И раз уж он погиб от лап монстра, то… может быть… все же… герой?
— Ах-ха-ха-ха! — пьяный от власти и крови смех прорезал уши и черные когти вонзились в исчезающую плоть генерала. Они вырвали еще бьющееся сердце и длинные клыки впились в окровавленную плоть.