Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1
Шрифт:
— За такие слова тебя могут убить, — прошептал генерал.
— Смерть, — улыбка на лице Принцессы стала лишь теплее. — иногда, генерал, я не знаю, кого я жду сильнее — своего мужа или её.
Горшечник и Принцесса. История, которую знали даже боги, ибо видели перед собой её живое воплощение. Прекраснейшую из прекрасный и несчастнейшего из несчастных.
И мало кто из них знал, что извращенное проклятье, которым связали эти двоих, лишало их обоих возможности встретиться в посмертии.
Пока дышал хоть один из них — дыхание хранилось и в другом. Так, пока жива Принцесса, не мог умереть Горшечник и наоборот. В этом и крылся ответ на вопрос, почему простой смертный, лепивший горшки, не мог умереть.
Вовсе не из-за того, что являлся сыном Хельмера, будь трижды неладен этот вечно заикающийся, трусливый, косноязычный пес, не вылезавший из теней кошмаров и при первой же удачной возможности дезертировавший с поля брани у Врат. А просто потому, что боги не давали умереть Принцессе.
Генералу иногда становилось интересно, за что их так прокляли, но…
Он посмотрел на дворец Дергера.
Говорят, что смертные верят, будто это бог Войны выкрал жену Горшечника, потому что воспылал к ней желанием. Но кому, как не правой руке Дергера знать, что его хозяин желают лишь одного — встретить достойного противника и вкусить радость битвы на грани жизни и смерти.
Об этом могли рассказать шрамы на теле генерала, которого не раз вызывал на бой бог Войны.
Дергеру не было дела до своей служанки.
— Я не знаю, — покачал головой генерал. — для меня слова Кестани звучат более, чем разумно. Смертные — лишь смертные. Как песок. Никто не считает песчинки, Принцесса.
Она снова улыбнулась.
— Но что такое песок, если не множество песчинок. И что такое сад, если не множество цветов.
* * *
— Я убью тебя быстро, тернит, — произнес Арсарэл. — считай это милостью.
И Хаджар, наконец, нашел ответ на свой вопрос. И от этого стало больно. Не только в голове, разрывающейся от набатного колокола, но и в душе.
Если бы Золотое Небо действительно нашло способ помогать бессмертным рожать детей, то, получалось бы, что они бы нашли способ создавать новые души. А это не было под силу даже Яшмовому Императору.
Круг перерождений и посмертие — вот то единственное, что оставалось неизменным даже для богов.
Нет.
Перед ним стоял не урожденный бессмертный.
Вовсе нет.
Это был лишь голем. Невероятно сложный в своей конструкции. Наделенный чертами, которые легко могли заставить даже самого внимательного наблюдательного наблюдателя спутать его с живым и настоящим существом. Особенного того наблюдателя, чей взгляд был отравлен Рекой Мира.
И само собой стало понятно, почему в стране бессмертных начали бороться с тернитами.
Потому что те могли увидеть истину.
Простую правду, заключавшуюся в том, что Золотое Небо уничтожало целые народы смертных не для того, чтобы породить новую жизнь, а чтобы создать игрушку для тех, кто потерял себя на пути развития.
— Защищайся, — усмехнулся Арсарэл. — если сможешь.
И голем обнажил меч, но Хаджар упустил этот момент — голова буквально закипала.
Глава 1853
Генерал посмотрел на свою собеседницу. Сколько бы эпох она не прожила, но он помнил еще те времена, когда не было богов. Когда он стоял одиноким древом посреди мертвой земли и даже звезды в саду Вечности еще не обзавелись своими первыми лепестками.
Пустота.
Ничего.
И только его разум, закованный в цепях собственного тела, не в силах пошевелить ничем, кроме лишь одной небольшой ветви.
И все же он чувствовал себя карликом перед лицами Ляо Феня и, возможно, Принцессы, ибо иногда её уста покидали слова, над которыми генерал размышлял многие века в окружении Тварей Грани и нескончаемой сечи.
И в те недолгие отпуска, когда он возвращался с фронта, он искал компании не только Миристаль, но и служанки.
— Мне не понятно, что ты говоришь, — честно признал он.
— Потому что ты не видел смертных.
— Я видел их без счета, — возразил генерал и указал на Пруд Отражений, расположившийся в центре сада.
Она лишь засмеялась. Без желания обидеть, а чисто и искренне. И вместе с её смехом зазвенела капель в саду, а цветы поделились с ветром частью своих лепестков, а воздухе, кажется, запахло свежестью.
— Ты видел лишь их тела, но не сердца, генерал. Как можно понять человека, если не видишь его сердца?
Увидеть сердце?
— Мне нужно разрезать их плоть? — нахмурился генерал.
Она улыбнулась. На этот раз немного печально.
— Я помню, как впервые увидела тебя, — произнесла она. — могучего генерала, которого боялись даже самые суровые из богов. Мне казалось, что я встречу монстра в черной броне, но увидела, — она посмотрела на него и в её глазах отразилось глубоко сострадание. — калеку. Мне даже показалось, что ты не сможешь ходить, генерал, если не снимешь свою броню и отложишь меч. Развалишься прямо на месте.
Любое другое создание в Безымянном Мире за эти слова поплатилось бы своей жизнью. И не важно — будь это демон, бог, человек или дух. Черный Генерал не потерпел бы такого урона своей чести. Но Принцесса… в её словах он не слышал никакого унижения или стремления ранить, а наоборот — такое тепло, что он никогда прежде не ощущал.
Тепло, на фоне которого весь тот жар, что чувствуешь в Саду Звезд, сразу начинает казаться холодным, безучастным и отстраненным.
С одной стороны, генералу нравилось общество служанки. А с другой — чем чаще они беседовали, тем меньше ему нравились звезды. Он находил их лицемерными и мертвыми. За исключением, пожалуй, Миристаль.