Сердце дьявола
Шрифт:
– Идите в спальню. Оперативник шагнул к двери гостиной, встал за стеной, подняв оружие над головой. Вот щелкнул первый замок, через секунду – второй, затем третий. «У него есть ключи», – подумал отстраненно Лева. Едва слышно скрипнула, открываясь, входная дверь. На лестничной площадке горел свет, и узкий луч упал в коридор. На мгновение его заслонила чья-то тень, и вновь наступила темнота. Лева подобрался. Он не умел драться так, как, например, Саша. Смирнитский скрутил бы этого типа в мгновение ока. Тот даже не успел бы сказать «ой». Лева же рассчитывал на внезапность. Ударить по затылку рукояткой «макарова», сбить с ног, оглушить, защелкнуть наручники. Можно было бы выстрелить, – наверняка психопат пришел сюда не с голыми руками и с вполне определенной целью. Учитывая личность Бори, никто не усомнился бы в правомочности использования оружия, но оперативнику очень хотелось взять Борю живым. Именно живым. И посмотреть на Борю в суде,
– Все, – сказал Лева и заперхал кашлем. – Все кончилось. Вызовите милицию и… – он снова закашлялся. – И «Скорую». Скажите: у нас здесь труп.
– Вы убили его? – почти неслышным шепотом спросила Маринка.
– Иначе он убил бы меня. Звоните, я пойду… включу свет… Лева побрел к двери. Выйдя на площадку, оперативник открыл щиток. Главный рубильник был повернут в положение «выкл.». Боря не стал утруждать себя выкручиванием пробок. Лева щелкнул рубильником, закрыл щиток, шагнул в темную прихожую. Из комнаты лился свет торшера, и в этом свете оперативник краем глаза заметил силуэт человека. Тот стоял, прижавшись спиной к двери, держа в руке нож. Лева просто прошел мимо него в темноте. Он опустил руку за пистолетом, и в эту секунду человек полоснул его ножом по горлу. Оперативник захрипел, схватился за шею, пытаясь зажать рану. Странно, он почти не чувствовал боли. Совсем немного. Зато чувствовал, как течет по пальцам его собственная обжигающая кровь. Лева попытался вдохнуть. Вместо воздуха в легкие попала кровь. Диафрагма сократилась, выталкивая влагу из альвеол. Последнее, что увидел Лева, это фонтан крови, вылетающий вместе с остатками воздуха из его перерезанной трахеи.
Боря с удовольствием посмотрел, как упал оперативник. Усмехнулся. Присев на корточки, он принялся вытирать окровавленное лезвие о штанину Левиных джинсов, бормоча громко:
– Тук, тук, тук. Кто пришел? Э-эй, маленькая поганая сучка, ты слышишь меня? Было три, стало две! Он знал, что она слышит. Ему ничего не стоило отыскать эту шлюху и расправиться с ней. Но, раз уж он решил переиграть их, то надо сделать это по всем правилам. Строго по плану. Иначе его выигрыш не будет стоить и ломаного гроша.
– Тук, тук, тук, я иду… Боря выпрямился и направился в комнату.
– Мишку-то? Газеева? Помню. Как не помнить. Обязательно. – Разбитной, веселый бородач оскалился в тридцать два зуба. – Мы же с ним учились в институте, в одной группе. Через парту сидели. Потом здесь вместе работали. Четыре года. Инженер толковый. Звезд с неба, конечно, не хватал, но мозгой шевелить умел, а это уже немало. По нынешним-то временам. Волин и Саша стояли в кабинете известного здания на Шаболовке. Комната оказалась сплошь заставленной разнообразной электроникой. Честно говоря, столько аппаратуры в одном месте Волин видел впервые в жизни.
– Нравится? – спросил бородач. – Мне тоже, – и заржал могильно, сраженный собственной остротой.
– А вы когда в последний раз видели вашего приятеля? – поинтересовался Саша, тоже оглядываясь не без любопытства.
– Мишку-то? Да месяца два назад. Он забегал по делу, – бородач присел к небольшому столику, заваленному платами, пестрыми детальками, микросхемами. Здесь же, на столе, громоздился включенный компьютер, на экране которого моргала недоигранная партия «Линий». Бородач лениво передвинул пару шариков и развернулся к гостям. – Побыл часок. Про бизнес свой рассказал. К себе звал. В банк. У них там техники много. Тоже ремонтировать кому-то надо. Хорошие деньги предлагал.
– Отказались?
– Здесь интереснее. А на жизнь мне и так хватает. Пока безлошадный. В смысле, бессемейный. Вот женюсь, тогда, может, и приму предложение. Там видно будет.
– А что за дело, если не секрет? – спросил Волин.
– Что?
– Вы сказали, что Михаил заходил к вам по делу.
– А, да, верно. По делу. Да, ерунда, пустяк. Запись ему надо было одну подчистить. То ли с подругой он беседовал по телефону. То ли с любовницей. Записал, да шумновато получилось. Подчистили маленько. Сказал: на память. Было что оставлять, – бородач снова заржал.
– Голос у этой подруги-любовницы какой был?
– Ну-у-у-у, ребята. Такие вопросы… Это вам у Мишки лучше спросить. Захочет – расскажет.
– Товарищ, – вдруг с неприкрытой злобой подступил к бородачу Саша. – Мы к вам не потрепаться по-дружески пришли. – В глазах у него зажегся неприятный огонь, которого Волину раньше видеть не приходилось. – И вы будете отвечать на наши вопросы, независимо от того, нравятся они вам или нет. Понятно? – Пораженный внезапной агрессивностью оперативника, бородач растерянно взглянул на Волина, затем на Сашу. – Я, кажется, задал вопрос!
– Понятно, понятно, – разом стирая улыбку с губ, ответил бородач.
– Хорошо, что понятно. А теперь отвечайте, и живенько. Какой голос был у его любовницы?
– Низкий. С хрипотцой. Контральто.
– Хорошо. Что-нибудь еще он просил? Бородач криво усмехнулся:
– Стиральную машину починить.
– Пошутите еще раз, – твердо пообещал Саша, – отправитесь в КПЗ за мелкое хулиганство. Вместо аппаратуры своей будете заниматься уборкой улиц. В течение двух ближайших недель. Так понятнее? – Бородач промолчал. – О чем еще он вас просил?
– Фразу ему разложить.
– Что за фразу? И как разложить?
– «Я тебя ненавижу», – угрюмо ответил бородач.
– Ух, – прищурился Саша. – Кого это он так?
– С магнитофонной записи, – продолжал бородач. – Женский голос. То же самое контральто. Через синтезатор и еще… там… короче, через кое-какую аппаратуру. Да ну. Просто клюнуло ни с того ни с сего. В порядке бреда.
– А вы не спросили, зачем ему это нужно?
– Да ему подруга наговорила, когда они поссорились. А он, как аппаратуру увидел, давай, говорит, фразу перемонтируем. Задом наперед пустим, или звуки местами поменяем. Вроде розыгрыша. Чтобы смешно было. Разложили на звуки, перемонтировали. Возились целый час. Получилась фигня какая-то. Не смешно. Выбросили. Все.
– Для розыгрыша это как-то чересчур, вы не находите? – спросил Волин.
– У богатых свои причуды. И потом, слово «розыгрыш» каждый понимает по-своему. Одни по телефону незнакомым людям хамят, другие – фразы монтируют. Кому что нравится.
– Раскладка на звуки у вас осталась?
– Есть, по-моему, в компьютере. Сейчас посмотрю, – бородач пощелкал клавишами, запуская нужную программу и загружая файлы. – Вот она. На экране возникла картинка: динамик, под ним черная полоса, на которой выделялась ярко-желтая дорожка, сплошь состоящая из островерхих шпилей. Под черной полосой – серые клавиши, обозначенные непонятными значками.