Сердце джаза
Шрифт:
– В сороковых.
– Да, это было в сороковых. Если быть точным, в сорок шестом году. Каспер Хюкстрём играл на кларнете. Но я думал о другом.
– О чем же тогда?
Тишина. Она смотрит в окно, ожидая, что этот человек вот-вот исчезнет из виду, испарится, словно джинн в лампе. Но старик вытягивает шею. Из окна виден его профиль. Густые брови вопрошающе взмывают вверх.
– Ты предлагаешь мне подхватить пневмонию или наконец представишься, как подобает порядочному человеку?
Дверь
В длинном коридоре открывается еще одна дверь. Старик ненамного выше ее, но, вполне возможно, был выше в молодости. Стеффи пожимает худую руку, холодноватую и сухую на ощупь. Но его рукопожатие сильнее, чем она могла предположить.
– Альвар Свенссон.
Она на мгновение задумывается, стоит ли представиться полным именем – Стефани? Или, если на то пошло, придумать себе какое-нибудь имя? Но она такая, какая есть.
– Стеффи Эррера.
В комнате Альвара Свенссона стоят кровать, клетчатое кресло, два стула, стол и огромная книжная полка. Он садится в кресло, которое напоминает складную линейку. Кивком указывает Стеффи на стул, и она присаживается.
За окном совсем стемнело. И отсюда то место, где она совсем недавно стояла и слушала музыку, выглядит каким-то другим.
– Совсем не это меня заинтересовало, – говорит Альвар и откидывается назад, так что кресло заскрипело. – Не Хюкстрём, играющий на кларнете. То, что занимает меня, скрывается под именем Анита Бергнер. Ты, вероятно, никогда не слышала композицию «Послание от Фрея»?
Стеффи едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Этот забавный старичок, так хорошо знакомый с творчеством Повела, явно недооценивает ее. Она испытывает желание воспроизвести тот самый фрагмент, в котором вдохновленная женщина начинает тарахтеть без умолку о том, что пишет ей Фрей. Но она не решается.
– «Твоя откровенная близость соблазнительна, – цитирует она вместо этого. – И огонь моей страсти так губителен». – И напевает оставшиеся слова, немного не попадая в ноты.
– Да, именно так, – говорит Альвар с нескрываемым удовольствием. – Может быть, ты уже чувствовала нечто подобное.
Он говорит это не вопрошающе, а утвердительно, вероятно предполагая, что с ней уже могло произойти нечто похожее.
– Я встретил ее у студии, где Хюкстрём играл на кларнете.
Стеффи повторяет его слова про себя.
– Правда? – спрашивает она.
– Разве я не говорил, что меня наняли для записи? Нет, я забыл упомянуть об этом. Все это было в Стокгольме.
Она смотрит на сидящего в кресле человека,
– Туда стоило попасть, – продолжал Альвар, – чтобы хотя бы взглянуть на пластинки.
Он приподнимается, держась за подлокотник кресла, и достает плоский ящик с книжной полки. Кивком подзывает ее подойти ближе.
– Это из концертного зала в Стокгольме. Студия «Одеон».
Стеффи рассматривает выцветший, немного напоминающий тарелку конверт для пластинок. Отверстие посередине открывает взгляду имя Повела Рамеля, написанное витиеватым почерком.
Граммофонная пластинка того времени… Это кажется нереальным, и все же это происходит на самом деле.
– Я не мог удержаться, – продолжает Альвар и протягивает ей пластинку в футляре.
На ощупь бумага грубая. На мгновение Стеффи, кажется, чувствует воссоединение с прошлым, но тут на фоне свинга, исходящего из граммофона Альвара, раздается телефонный звонок. Из ее телефона играет мобильная версия «Задорного блюза».
Альвар вздрагивает, оглядывается по сторонам и смеется, завидев телефон у нее в руках.
– Джаз атакует.
Стеффи улыбается.
– Или блюз. А на самом деле семья. Скорее всего, папа хочет знать, где я нахожусь.
Альвар кивает, и она замечает, какие у него большие уши. Такое ощущение, будто он приобрел их в маскарадной лавке.
– Как-нибудь я расскажу тебе всю историю, если захочешь.
Наверное, существует какая-то общепринятая форма вежливого ответа для таких случаев, но Стеффи позабыла о ней и попросту ответила:
– ОК.
«Можно было и остаться», – думает она, заходя домой.
– АДМИРАЛ! – кричит Эдвин и поднимает палку с желтым флагом, продолжая свою игру.
Стеффи не отвечает, и брат марширует с поднятым флагом в сторону кухни и обратно.
Она снимает обувь. Могла бы сказать, что задержалась в школе, занимаясь музыкой, – отличная отговорка. Жаль, не пришло в голову раньше.
– Привет, Стеффита, – говорит папа и похлопывает ее по плечу, а мама просит помочь на кухне.
– Джулия тоже может это сделать, – отвечает Стеффи и в то же мгновение замечает еще одну пару туфель. Теперь уж точно не отвертеться.
– Фанни здесь, – поясняет мама.
Когда Фанни наведывается в гости, это все равно что две Джулии в одной комнате. А еще это как заезженная пластинка, потому что они неустанно болтают об одном и том же, когда подслушиваешь их разговоры под дверью. Они говорят, например, о том, какими идиотками могут быть некоторые девчонки, или как избавиться от нежелательных волос, или о симпатичных парнях из старших классов.