Сердце и Думка
Шрифт:
— Куда едешь? — раздался голос подле.
— В большой свет, братец! — отвечал кто-то, сходя с крыльца и садясь на дрожки.
— Ах, какой счастливый случай! Он меня довезет до большого света! — подумала Совушка, моргнула глазами, хлопнула крыльями, перекинулась в Думку-невидимку и присела на широком челе, под хохлом ехавшего на дрожках.
Он, верно, почувствовал ее на челе своем и произнес:
Иссякла суета сердечных лет, И дума на моем челе гнездится! . . . . . . . . Что было (вздох) — того уж нет! Что есть (другой) — то не годится!— Браво! это Поэт! и какой проницательный: узнал, что я села на челе!
— Нет, нет! — продолжал господин, ехавший на дрожках с Думой на челе, — не буду писать стихов!
Он их не стоит, этот век! Да! сердце плачет, сердце ноет; Но истину Поэт изрек: Не стоит он стихов, не стоит!— Не стоит, просто не стоит! не буду писать и не буду!.. Теперь мода на пошлые статейки, буду писать статейки… К завтрему же напишу статейку под заглавием «Санктпетербуржская ночь»!.. Сей час же обдумаю; а возвратясь домой, напишу…
«О, как прекрасна ночь Севера, посреди волшебного града на берегах Невы! Над головою, по темному бархату неба, рассыпаны миллионы блестящих миров, с миллионами существ печальных и радостных… Переносясь мыслию через неизмеримые пространства неба, воображение отдыхает на какой-нибудь едва заметной для взора звезде и видит неизмеримые ее горы и моря; освежает себя прохладным благоуханием садов Эрмидиных; [103] тешится журчанием потоков, очаровательной песнью пернатых… О! там оне поют согласно, голоса их сливаются в гармонию, от которой тает сердце, замирает душа!.. Что это? весь заоблачный мир населен девами? Неужели это тот эдем, который Магомет обещал правоверным?.. Неужели для них заготовлены эти пленительные вечно юные существа? о, Аллах! за какое преступление ты наказываешь этих очаровательных дев?.. За что обречена эта воздушная Гурия, [104] облеченная в красоту неземную, — за что обречена она тешить какой-нибудь скелет Дервиша, [105] обросший волосами и струпьями? Что она сделала?..»
103
Сады Эрмидины — сады волшебницы Армиды в поэме Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим».
104
Гурия — в мусульманской мифологии райская дева.
105
Дервиш — мусульманский нищенствующий монах.
— Начало очень удачно вылилось! потом:
«Стоя на мосту, опоясывающем величественную Неву, все чувства невольно текут вслед за волнами… или мчатся на корабле в океан… Берега Европы, Азии, Африки и Америки бегут; только созерцающий неподвижен посреди шумного моря и бурного неба».
— Славно! Тут следует поместить описание роскошной Индии, пламенеющей Африки, священной Азии и просвещенной Европы… Это можно выписать хоть из путешествий с детьми вокруг света… Потом:
«Обнимая взором озаренные тысячами огней громадные здания, кажется, видишь себя посреди древних Фив, во времена Сезостриса, [106] возвратившегося с побед в Азию и торжествующего…»
106
…посреди древних Фив, во времена Сезостриса — т. е. в XIII в. до н. э., когда фараон Рамзес II (по греч. Сезострис) возвел в Фивах богатые постройки.
— Какие внушения! Где сильнее могут развернуться подобные мысли, как не в великолепном граде Севера?
«Остановясь подле Египетской пристани и вглядываясь в сфинксов, кажется, видишь всю сфинксовую Лукзорскую аллею…» [107]
— Пррр! — приехали, — сказал извозчик, отряхаясь.
— Ах, досада! Если б не обещал Юлии привезти сегодня свои сочинения — воротился бы домой… Надо бы записать скорей все впечатления; а то забудешь.
107
…сфинксовая Лукзорская аллея — Луксор — современное название Фив; во время раскопок, в начале XIX в., там была найдена аллея сфинксов, часть которых была в 1832 г. перевезена в Петербург.
— Приехали, барин, — повторил извозчик.
Господин с Думой на челе соскочил с дрожек, вбежал на крыльцо, в переднюю, выхватил из кармана гребеночку, начал взбивать хохол, поправлять, приглаживать волоса и — согнал Думку-невидимку с чела. Ока с испугом бросилась в отворенные двери и очутилась, как говорится не по-русски, посреди салона, где было много гостей. Не зная куда приютиться, ибо все было занято шумным, не требующим размышления разговором, она присела было под огромный блондовый чепчик, между двух шелковых локонов, на тесное чело одной почтенной дамы, у которой недоставало ни соседа, ни беседы; но не могла усидеть: копошилась-копошилась, вертелась-вертелась — духота смертная! «Ай-ай-ай! да это не чело, а верх глупости!» — подумала наша Невидимка и стала вглядываться во всех окружающих: где бы поместиться? И увидела она одну девушку, которая внимательно вслушивалась в слова квадратного господина, утверждавшего, что в каждом человеке таятся семена всех болезней, что все они стремятся к развитию и что человек болен чем-нибудь каждую минуту. Например, — говорил он, — девушка танцовала, раскалилась от танцев, выпила стакан холодной соды — кончено! этим стаканом воды полила она семя чахотки.
Не успел еще квадратный господин кончить этих слов, Думка перенеслась на прекрасное, открытое чело девушки… Вдруг девушка побледнела, вскочила с места, вышла из комнаты.
— Что с тобой, Юленька? — спросила ее другая, которая, заметив ее дурноту, вышла вслед за ней.
— Ничего… так!
— Что это значит: ты плачешь?.. отвечай же?
— Ничего!
— Как ничего, Жюли?
— У меня болит бок, — произнесла, наконец, сквозь слезы хозяйка Думки-невидимки.
— Это, верно, от корсета… Постой, я тебе распущу.
— Нет-нет-нет! все равно!.. У всех от корсета!..
— Ну, это просто так…
— Нет не так!.. я чувствую, что это недаром!
— Какая ты мнительная! у меня очень часто болит бок, да я об этом и не думаю.
— Болит, да не так.
— Давно ли у тебя болит?
— Уж давно… Верно, с тех пор, как я напилась после танцев холодной воды.
— Ты говорила вашему доктору?
— Говорила… Этот чудак все говорит: ничего, ничего! это от корсета!.. От корсета! отчего же от корсета болит только один бок, а не оба?.. Как будто я не чувствую, жмет мне корсет или нет… Смешно! взобрали в голову: от корсета! и маминька верит этому; а на мне корсет, как мешок., попробуй!
— Ну, нет, довольно туго.
— Ах, пожалоста, Александринё, не уверяй меня!.. Это смешно! всю руку можно подсунуть.
— Теперь тебе лучше?.. Пойдем в залу.
— Не пойду… Скучно!
— Неловко, Жюли, у вас гости, а тебя нет… пойдем!.. Скажи, пожалоста, что это за новое лицо: приехал после всех, с хохлом, в очках?
— Это какой-то сочинитель; брат познакомил его с нами на днях.
— Что он сочиняет?
— Не знаю, какую-то книжку; он мне хотел подарить свои сочинения.
— Ты дашь мне почитать?
— Пожалуй.
Юлия и Александрина вышли в залу.
Там еще продолжался разговор о разных методах лечения.
Господин сочинитель, приехавший на дрожках, играл значительную роль и удивлял всех глубокими сведениями в медицине. Заметив Юлию в другой комнате только вдвоем с подругой, он отклонил от себя разговор, подошел к ней и представил маленький томик своих сочинений.
— Мои мечты, — сказал он ей.
Юлия поблагодарила его и завела разговор о литтературе.