Сердце из хризолита
Шрифт:
Я ущипнула себя за запястье и принялась из последних сил таращиться в темноту за окном. Был самый черный час перед рассветом, облака затянули звездное небо, и только время от времени где-то вдали мелькали огоньки. Из-за недосыпа мне казалось, что кто-то все время глядит мне в спину. Кто-то очень внимательный. Настороженный. И… очень голодный. При этой мысли шея холодела и начинало ломить затылок, словно я только что глотнула ледяной воды из родника.
Я зависла в каком-то дурном безвременье между сном и явью. Сознание отказывалось работать, а заснуть все не получалось. Поэтому в воображении
В Китре поезд стоял всего пять минут.
Кондуктор помог мне сойти со ступенек на низкий перрон. Я сделала несколько шагов вдоль вагона и застыла, глядя, как вдали восходит солнце над серебристой полоской моря. Ветер гладил меня по волосам и шептал: «Смотри, ты совсем близко!»
Несмотря на то что вокзал был очень маленьким и внутри не было ни одной живой души, на площади перед ним стояло с десяток экипажей. Я застыла, наблюдая, как лошади что-то деловито жуют, как господа с дорожными саквояжами и чемоданами подходят один за другим к возничим, торгуются, а потом уезжают прочь… Скрипели колеса, звенели бубенцы на поводьях, лоснились блестящие лошадиные шкуры. Это был какой-то совсем другой мир, не похожий на тесную духоту купе, другие люди, другое…
Тут я вздрогнула, мысленно выругала себя и зашагала через площадь. Если постою еще немного и поглазею, рискую остаться тут надолго. Все экипажи разберут.
– Верден? – спросили меня, не успела я и рта открыть. – Двадцать флоринтов и лошадкам на еду – сколько не жалко.
Подхватили мой рюкзак без спроса, закинули в маленький экипаж, я молча кивнула и полезла следом. У меня не было сил ни спорить, ни торговаться. Пусть хоть на Пустой берег везут, лишь бы там было где искупаться и выспаться.
Большая часть дороги шла вдоль берега, и я вдосталь нагляделась на белую пену и волны бутылочного цвета, на громадных серьезных чаек, которые вышагивали по галечному пляжу, на покосившиеся деревянные пирсы и треугольнички парусов вдали. По воде скакали солнечные зайчики, птицы пронзительно кричали, ветер забрасывал горсти соленых брызг в окно экипажа, а я улыбалась и ни о чем не думала. Просто не было сил.
И хорошо, что их не было! А то места бы себе не находила от волнения. Что-то скажет дядюшка, когда я возникну на пороге нежданно-негаданно? Подготовить приветственную речь не получилось – что ж, значит, будет экспромт.
С другой стороны экипажа проплывали улицы и площади Вердена. Уличные кафе с разноцветными навесами над маленькими круглыми столами, голубые и бежевые дома, украшенные ракушками, пузатые балкончики с цветочными горшками, крохотные магазинчики и… тишина. Если море шумело и шептало, то город еще не проснулся и смотрел на меня вполглаза сквозь
К тому моменту, когда мы свернули на Яблочную улицу, дома отступили от мостовой, спрятались за низенькими оградами, деревьями и клумбами. Чем дальше от центральной площади, тем больше было вокруг зелени. Тот самый дом с грифонами, к которому я стремилась, прятался так глубоко в саду, что с дороги была видна только крыша. И грифон на ней.
Я выбралась из экипажа, медленно отсчитала деньги и несколько мгновений стояла, глядя на маленькую калитку с решеткой из переплетающихся железных ветвей. Я протянула руку и погладила тоненькие листочки. В них чувствовалась одновременно и хрупкая красота, и сила. Пожалуй, если бы какой-нибудь вор соблазнился дядюшкиным садом и купился на обманчиво изящное плетение ограды, его ждал неприятный сюрприз. Здесь явно не только кузнец потрудился…
Тут дверь скрипнула под моей рукой и отворилась.
Похоже, признала за свою. Та самая магия, которую я даже не почувствовала – только предположила! – уже сработала. Дядюшка и вправду позаботился о том, чтобы я могла явиться сюда в любое время дня и ночи.
Я подхватила с земли рюкзак и медленно пошла по дорожке к дому. Воздух пах зеленью и морем, он был таким чистым и прозрачным, что у меня кружилась голова и хотелось летать. Летать вместо того, чтобы с усилием делать шаг за шагом, держа себя в руках из последних сил, чтобы не разрыдаться от усталости и не усесться прямо тут, на камни, не дойдя до цели совсем немного.
Когда я подошла к крыльцу, на пороге уже стояла служанка. Худая, длинноносая, в сером форменном платье и до блеска начищенных туфлях.
– До… доброе утро, – проговорила я.
– Доброе утро, госпожа, – кивнула она. – Чем могу быть полезна?
– Я… к мистеру Винсу. Он… мой дядя. Скажите, он сейчас дома? Или в путешествии?
Я помнила, что тогда, после разговора со мной-маленькой, дядя, кажется, уехал из нашего имения довольно быстро. Но направился ли он сюда? Или в столичную квартиру? Или…
– Вы Грета? – Служанка подняла брови, и по ее бесстрастному лицу тенью проскользнуло странное выражение. Как будто она одновременно была рада видеть меня и… чего-то боялась.
– Д…да. Дядя сказал мне, что он предупредил слуг, и…
– Он предупредил. – Служанка коротко поклонилась. – Давайте, я провожу вас в комнату. Кажется, вы устали с дороги.
– Спасибо!
– Я Мод. – Служанка посторонилась, пропуская меня в дом, быстро развернулась и куда-то повела, шурша юбкой по полу. – Простите, спальня на втором этаже не готова, пока устрою вас в гостевой. Согреть воду для ванной?
– Да-да, спасибо! – Я даже по сторонам толком не глядела, просто шагала следом за Мод и предвкушала, как смою с себя дорожную пыль и прилягу. Буквально на минуточку. Просто прилягу на кровать!
– Сюда. – Она привела меня в маленькую светлую комнатку со скошенными окнами. Лучи солнца лились на пол сквозь желто-оранжевые витражи из толстого стекла, теплые, словно мед или жидкий янтарь. Узкая кровать была заправлена белым шелковым покрывалом.
– Когда вода будет готова, позову вас. – Мод еще раз поклонилась и прошелестела прочь из комнаты.