Сердце маски 2

Калинин Алексей

Когда же Глу Пыш вскричал, как раненый заяц, то я и вовсе закрыл глаза. Похоже, что моему другу что-то сломали. В следующий миг раздалась барабанная дробь ударов и…

И тишина.

– Ничего себе, – выдавил брат Лянь.

Я открыл глаза – брат Лянь смотрел на монастырскую площадь, а его лицо выражало крайнюю степень удивления. Даже ниточка слюны протянулась из уголка рта.

Я тут же обернулся – над поверженным На Лимом стоял растерянный Глу Пыш в изодранном кимоно. Он наклонился, подержал палец на сонной артерии На Лима и удовлетворенно кивнул. После этого Глу Пыш поклонился

Бей Теню и подошел ко мне, отчаянно хромая и переставляя напряженные ноги.

Безмолвная тишина сопровождала его путь. Только потом все очнулись и сделали вид, что ничего не произошло. Бей Тень велел оттащить На Лима во врачебные покои, а сам отправился к себе. Буй Суй и Ясен Ху только покачали головами и пошли следом. Остальные монахи с опаской смотрели на Глу Пыша.

– Что случилось-то? – спросил я, когда уже не в силах был сдерживать любопытство.

– Я и сам не понял, – пожал плечами Глу Пыш. – Сначала На Лим выбивал из меня дурь, завязывал узлами и выдергивал руки из сухожилий. Потом он как-то по-особенному свернул меня, навалился сверху и начал пинать. И в этот миг я увидел, что у него из прорехи на штанах вывалились яйца и начали болтаться перед моим носом. Мне стало так обидно, что меня не только бьют, унижают, но ещё и яйцами по носу колотят. Я взял и укусил, что было силы…

– И что? – спросил я, когда Глу Пыш замолчал.

– А что? Ты даже не представляешь, на что способен ученик второй ступени, укусивший сам себя за яйца. Когда я очнулся, то уже победил…

Я расхохотался и ударил друга по плечу. Он отправился переодеться, а мы пошли на завтрак. Вот после завтрака я и узнал, что настоятель мне приготовил.

Глава 31

«Если судьба дала тебе два лимона, то продай их и купи четыре.

Продай четыре и купи восемь. Продай восемь и так далее.

Разбогатей, наконец, и не жалуйся –

ведь судьба дала тебе для этого все инструменты!»

Хихитайская народная мудрость

Как только утихли страсти из-за подвига Глу Пыша, который вместо наказания получил победу, настоятель призвал меня под свои разгневанные очи.

Бей Тень сидел на циновке, перед ним на деревянной подставке с чайными принадлежностями из чашки курился парок. Бей Тень втягивал его ноздрями, а вот выпускал явно через уши, так как я отчетливо видел дымок из кудрявых зарослей.

– Я не знаю, чему ты научил брата Глу Пыша, но вот эта его победа была явно не спроста! Я уверен, что это ты приложил руку к такому исходу событий! И я зол… очень зол…

Настоятель взял две палочки для еды и постарался поднять глиняную чашку. Чай внутри отчетливо дрожал. Похоже, что с протезом было что-то не ладно.

– Не надо злиться, ведь не такая уж это была большая провинность, – ответил я. – Ведь ступени никуда не убегут…

– Не убегут, – согласился Бей Тень и поставил чашку обратно. – Когда ты их сотворишь, то они останутся на месте на века…

После удачного приземления чай в чашке успокоился и даже не подавал виду, что его недавно поднимали в воздух. До меня же тем временем дошел весь смысл сказанного настоятелем.

– Это как? Это я их сотворю? Один?

– Да, один. Ступени должны быть не меньше двух метров в длину, чтобы люди спокойно расходились, – мягко улыбнулся настоятель. – И я даю тебе на всю работу неделю. Начинаешь сегодня. Думаю, что за это время ты справишься. А если не получится, то даже не подходит к воротам монастыря – я тебя лично убью.

Улыбка у Бей Теня была подленькая, мерзкая, она словно просила, чтобы её стерли при помощи кирпича. Он снова поднял двумя палочками чашку и теперь чай даже не дрогнул при поднятии. Бей Тень удовлетворенно кивнул и поставил чашку обратно.

Меня же его удовлетворение вообще никак не коснулось. Я чувствовал, что наливался бешенством.

Неделю?

Да этот старый пройдоха знает куда ударить, чтобы было больнее. За неделю я только пару ступеней и смогу сделать. От силы пять, если не спать и не отвлекаться на еду, но чтобы лестницу в тысячу ступеней…

Да мне легче сейчас подняться, поклониться и отправиться прочь. Пусть этот старый хрыч гоняет тут молодежь и наслаждается своей мнимой властью. Пусть надеется на то, что его примут в Низшие…

Стоп!

Идея молнией мелькнула в голове. Словно какое-то озарение нашло на меня и заставило мозги работать активнее.

Да! Если всё пройдет гладко, то за неделю я вполне смогу управиться!

– Я согласен, великий настоятель Бей Тень, – с поклоном ответил я.

Челюсть настоятеля с грохотом упала на циновку, палочки выпали из ослабевших пальцев и приземлились в чашку. Чашка обиделась на такое обращение и треснула. Обжигающий чай тут же пролился на колени настоятеля. Настоятель с криком вскочил и начал отряхивать кимоно.

Я стоял и наслаждался произведенным эффектом.

– Ты?.. Но как?.. Я же… Ты же… – пролепетал настоятель. – А разве ты не должен упасть на колени и умолять меня о прощении? Разве ты не должен уже пять минут валяться в моих ногах и прославлять мою мудрость? Неужели ты и в самом деле решил…

– Да, я услышал ваши слова, полные мудрых интонаций и решил это сделать. Вы не будете разочарованы собственным доверием. Я его оправдаю в полной мере! – с жаром воскликнул я. – Да я ради вас готов этот мир наизнанку вывернуть. Что мне какие-то ступени на Закатной горе. Я их сделаю для вас, мудрейший из всех настоятелей монастырей. У меня к вам будет только одна просьба…

– Какая же? – настоятель взял себя в руки, и его тощая бороденка перестала трястись от негодования.

– Пожалуйста, не посылайте ко мне никого из братьев-монахов. Пусть они занимаются своими делами и не отвлекаются на ничтожного ковырятеля горы…

Бей Тень чуть пожевал губами, сделал вид, что задумался, а потом махнул рукой:

– Не сомневайся, брат Ни Кто. Я не пошлю ни одного монаха к Закатной горе. Но если они сами захотят прогуляться возле неё, то я не буду чинить препятствий.