Сердце маски 2
Шрифт:
– Ну что, брат Ни, рассказывай, зачем приперся?
А ведь я себя не называл. Видимо, он уже про меня немало знает. Не так-то прост этот алкоголик. Похоже, что со стариком мы сработаемся.
Глава 30
«Если тебя ударили по одной щеке, то отсеки руку бьющего,
чтобы другим неповадно было»
Хихитайская народная мудрость
Дед
Бух Ло выслушал меня, потом Сись Ли и Ши Ло. Глу Пыша он почему-то слушать не стал, а монах и не настаивал.
– Дружище, я думаю, что мы справимся с Низшими Богами. У меня на них тоже есть зуб… кстати, где он? – старик начал щупать по карманам, потом развел руками. – Похоже, что в дырку вывалился и потерялся.
– Зуб? – на всякий случай уточнил я.
– Он самый. Мне его недавно Глянь Ка выбил, когда я поинтересовался – какого хрена он в моём районе трется? Он предпочел не отвечать.
– То есть мы можем на тебя рассчитывать?
– В любое время. Но лучше за пару дней, чтобы я успел прийти в себя, – произнес Бух Ло и откусил от тушки курицы изрядный кусок. Он прожевал и уставился бельмами на Глу Пыша. – И плескать в меня больше не надо. А то чем-нибудь ещё посыплю угощение.
– Не очень-то и хотелось, – пробурчал Глу Пыш, скрещивая руки на груди.
– А чем ты его посыпавши, дидо Бух? – спросила Сись Ли.
– Перцем Кристального Демона. Люблю, знаете ли, иногда поострее, – захихикал Бух Ло.
– Подарите щепотку? – спросил я. – У меня друзья в монастыре есть, которые тоже любят острое.
– Да забирай, у меня ещё есть, – протянул замызганный мешочек Бух Ло. – Не нюхай, а то можешь себе всю нюхалку испортить.
Я кивнул и спрятал мешочек в безразмерном оби. Пригодится. После этого мы душевно расстались со стариком, который пообещал принять участие в следующей авантюре. Сись Ли отправилась на улицу Цинь в сопровождении Ши Ло, а мы с Глу Пышом поспешили обратно в монастырь. Да, Глу Пыш был недоволен – он сам хотел проводить Сись Ли, но я напомнил о том, что нам может влететь, если вдруг не успеем вернуться до заката. Скрепя сердце и скрипя зубами Глу Пыш согласился.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда мы вступили на белые камни площади. Бей Тень вальяжно развалился в кресле возле ног статуи бога Кодлы и лениво посматривал на вечерние занятия. Когда же в его поле зрения попали наши фигуры, то глаза настоятеля вспыхнули двумя карбункулами. Он поманил нас. Мы, склонив головы, как нашкодившие школьники, пошли держать ответ.
Поднявшись на ступени, мы накрыли левыми ладонями правые кулаки и замерли, как два внимательных дуба.
– Братья монахи, как ваши успехи? Вы нашли то место, откуда завтра начнете делать лестницу? – спросил Бей Тень с такой подленькой
– То есть как – начнете делать лестницу? – упавшим голосом спросил я.
Бей Тень только улыбнулся ещё подлее.
– Мы искали весь день, но так и не смогли найти такое место, от которого вверх устремится каменная лестница, – с повинным видом произнес Глу Пыш.
– То есть вы искали весь день, исследовали гору вдоль и поперек? – спросил Бей Тень.
– Мы честно искали самое удобное место, чтобы было видно улицы Мосгава и чтобы подход ничем не закрывался, – подал я голос.
– Честно? Вот честно-честно? А я что-то не верю. Эй, Под Лизь, а ну подойди сюда! – позвал Бей Тень одного из ханинов.
– Да, настоятель? – тут же подбежал младший ученик.
От остальных учеников его отличало отсутствие правого глаза. Зато левый сверкал так ярко, что мог запросто заменить оба. Я сначала не понял – почему его взяли, но потом, когда по его кляузам начали нести наказание монахи, нехитрые числа сошлись в простом уравнении.
– Скажи, видел ты этих двоих на Закатной горе?
– Никак нет. Просидел почти до вечера, но ничего похожего на два оранжевых кимоно не увидел, великий настоятель Бей Тень, – с поклоном ответил Под Лизь.
– Значит, они меня обманывают? – всё с той же подленькой улыбочкой спросил настоятель, поглаживая здоровой рукой протез.
– Да, великий настоятель Бей Тень, – снова согнулся в поклоне ханин.
Бей Тень вздохнул, как будто разочаровался во всём земном и немножечко в небесном. Он взглянул на нас глазами, полными сострадания и жалости:
– Братья-монахи, я же учил вас всегда говорить правду, а вы… Вы солгали мне, причем по ерундовому поводу. А что будет, если повод станет куда более серьезным? Вы об этом подумали? Вы тогда, не моргнув глазом, уничтожите весь монастырь?
Узкие глаза стали ещё уже, превратившись в щелочки. И теперь эти щелочки гневно взирали на нас. Если вы когда-нибудь видели гневные щелочки, то поймете – о чем я говорю. Мне не было страшно, но вот Глу Пыш побледнел.
– Простите, Великий настоятель, – проговорил Глу Пыш. – Мы были неподалеку от горы, но так и не смогли выбрать место. Мы обязательно завтра пойдем, и вы…
– Брат Глу Пыш, я наказываю тебя спаррингом с есотином, – жестко отрезал Бей Тень. – А ты, брат Ни Кто… Для тебя у меня будет другое наказание. Под Лизь, позови На Лима. Скажи, что настоятель желает убедиться в его владении боевыми искусствами.
Мы с Глу Пышом склонились в почтительном поклоне. Ученик в синем кимоно был предпоследней ступенью ученичества монахов, поэтому шансы Глу Пыша на счастливое завершение боя отсутствовали напрочь. Я видел, как губы моего друга задрожали.
Мда, попали же мы в ситуацию. И ведь коварный Бей Тень не дал наказания для меня, но направил своё недовольство на друга. Хитрый настоятель точно знал, что я не боюсь драки, а вот мой друг…
Мой друг отчаянно боялся, что его когда-нибудь побьют и всегда старался избежать боя. А сейчас ему явно собрались надавать люлей.