Сердце океана
Шрифт:
— Вы все перепутали. Горшок с сокровищами зарыт под концом радуги.
— Я испытаю удачу здесь. — Тревор коснулся губами ее губ, легко, по-дружески, как она недавно. Ему понравился веселый блеск в ее глазах, и он поцеловал ее снова, на этот раз смелее. — Я также слышал, что третий раз — талисман. — Прошептав эти слова, он впился в ее губы, столь резкой переменой настроения испытывая и ее, и себя. Он услышал — или ему показалось, — как громко забилось ее сердце, и его сердце отозвалось мгновенно.
Она ответила ему с той же пылкостью и жадностью, словно только этого и ждала. Ее губы раскрылись, не капитулируя — требуя. На равных. Сплетенные пальцы сжались в кулаки, словно сдерживая, словно каждый из них знал, что стоит ослабить хватку, и ничто уже их не остановит.
Ей казалось, она знала, чего ждать, а потому разразившаяся в ней буря ошеломила ее. Впервые в жизни ей захотелось уступить головокружительной страсти, рискнуть, и плевать, если, утихнув, эта буря оставит ее жалким обломком кораблекрушения.
Какая разница, кто они, где они и почему все происходящее кажется поразительно естественным?
Его губы скользнули к ее виску, прижались к ее волосам, и нежность этого жеста после отчаянной страсти оставила Дарси потрясенной и обессиленной… и вернула осторожность.
— Если поцелуи под радугами приносят удачу, — как можно спокойнее произнесла она, — нам обоим удача не изменит до конца жизни.
Тревор не рассмеялся, не отделался ответной шуткой. Что-то бурлило в нем, что-то сложное, коварно прикрывшееся простым желанием.
— Сколько раз ты чувствовала подобное? — Не дожидаясь ответа, он отпустил ее руки, положил ладони на плечи, чуть отстранил и заглянул в глаза. — Скажи честно. Сколько раз ты чувствовала то, что почувствовала сейчас?
Она могла бы солгать. Она умела лгать ловко и небрежно. Правда, только когда это не было важно, а сейчас Тревор смотрел на нее в упор, напряженно и даже сердито, и за последнее она не могла его винить.
— Пожалуй, никогда, кроме вчерашнего вечера.
— И я. И я тоже. — Он отпустил ее, зашагал взад-вперед. — Есть о чем подумать.
— Тревор, я думаю, мы оба понимаем, что чем ярче пламя, тем быстрее оно погаснет.
— Может быть. — Он вспомнил Гвен, ее слова. — Мы оба знали, к чему все идет.
Так же, как знали, что не способны любить. «Он был прав, — подумала Дарси, — мы печальная пара».
— Да, мы знали, — согласилась она. — Точно так же, как знаем, что переспим до того, как пламя погаснет, но все не так просто. Бизнес.
— Бизнес не имеет к этому никакого отношения.
— Не должен иметь. Но поскольку у нас деловые отношения, общие интересы, затрагивающие моих родных, мы кое-что должны обсудить до того, как прыгнем в постель. Я хочу тебя, и я тебя получу, но на моих условиях.
— И чего же ты хочешь? Подписать гребаный контракт?
— Нет, ничего официального, и не смей так со мной разговаривать. Ты просто злишься, потому что думаешь сейчас не мозгами, а другой частью тела, да и вначале всего не предусмотрел.
Тревор открыл рот, закрыл и отвернулся. Она права, черт подери.
— Значит, мы проясняем, чего хотим и ждем от наших личных отношений, и договариваемся не смешивать их — совершенно не смешивать — с деловыми.
— Верно, Тревор. Как ты и сказал, тут есть о чем подумать. Вероятно, ты полагаешь, что я сплю с каждым привлекательным парнем, оказавшимся под рукой. — Ее голос не дрогнул, когда Тревор обернулся. — Однако это не так. Я осторожна и разборчива и пускаю в свою постель лишь того мужчину, к которому неравнодушна, которого понимаю.
— Дарси, я понял это через час после нашего знакомства. Я тоже разборчив. — Он вернулся к ней. — Ты мне нравишься, и я начинаю тебя понимать. И когда придет время, мы отправимся в постель.
Дарси улыбнулась:
— Кажется, мы только что очень серьезно поговорили. Впредь надо быть осторожнее, не то мы напугаем друг друга до смерти. А теперь, как ни жаль, ты должен отвезти меня в паб.
Она протянула ему руку, и они пошли к машине по мокрой траве.
— В следующий раз мы поедем вдоль берега.
— В следующий раз ты пригласишь меня на ужин при свечах, угостишь шампанским и поцелуешь мне руку так, как ты умеешь. — Она посмотрела на тающие в небе радуги. — Но мы можем поехать в ресторан по прибрежной дороге.
— Похоже на сделку. Освободи себе вечер.
— Немедленно начну над этим работать.
7
Теплая сухая погода, вернувшись, раскрасила небо и море ярко-голубыми красками наступающего лета. Белые пушистые облака, парившие над Ардмором, не предвещали дождя, а цветы впитывали солнечный свет так же жадно, как недавно — воду. Длинная тень круглой башни скользила по старым могилам. Высоко на утесе ветер ерошил траву и поднимал легкую рябь на воде в низком колодце источника Святого Деклана, а внизу, в деревне, мужчины работали в рубашках и футболках с короткими рукавами, и их руки, возводившие из балок и блоков остов здания, уже покраснели на солнце.
Тревор с удовлетворением смотрел, как его мечта обретает форму, и чем выше поднималось здание, тем большее внимание окружающих оно привлекало. Каждый день ровно в десять часов утра, хоть часы проверяй, появлялся старый мистер Райли. Он приносил складной стул, термос с чаем и усаживался, натянув кепку до самых бровей. Так он сидел и смотрел, сидел и дремал ровно до часу дня. Затем он вставал, складывал стул и ковылял к правнучке на дневную трапезу.
Частенько к мистеру Райли присоединялся кто-нибудь из его приятелей, и, степенно обсуждая стройку, они играли в шашки.
Тревор стал воспринимать мистера Райли как личный талисман.
Иногда прибегала ребятня. Дети рассаживались полукругом рядом со стариком и распахнутыми глазищами смотрели, как, покачиваясь, становятся на свои места огромные металлические балки, и каждый успех сопровождали шумными возгласами и аплодисментами.
— Праправнуки мистера Райли и их друзья, — сообщила Бренна Тревору, когда он выразил озабоченность тем, что дети сидят слишком близко к стройке. — Они не подойдут ближе его стула.