Сердце Пекла

Рудкевич Ирэн

Глава 17

След

— Лапы убери, мерзость… — успела прошипеть Шпилька до того, как скреббер схватил её.

— … волосатая! — закончила она и завизжала, когда поняла, что требование хозяин Улья выполнил.

Вот только под ногами вместо кафельного пола оказалась пустота.

Спустя секунду визжать уже стало невозможно — в ноги ударил потрескавшийся асфальт. Из-за неготовности к такому повороту событий Шпилька не удержала равновесие и завалилась на спину. Вот этот второй удар и выбил из лёгких весь воздух, заставив скорчиться от боли и открыть рот в попытке снова вдохнуть.

По лбу и волосам прошёлся шершавый собачий язык.

— Отстань, Брут, — наконец-то вдохнув, выдала Шпилька, отталкивая собаку.

И вскочила, беря двести третий наизготовку и вся покрывшись холодным потом.

Скреббер никуда не ушёл, и это было ожидаемо. Возвышался над Шпилькой, буравя её своими чёрными глазами без белков, и не шевелился. Вокруг вместо стен с разбитыми окнами и испорченными мозаичными рыбками высились развалины двухэтажных бараков и обгорелые остовы некогда огромных и некогда прекрасных, а ныне мёртвых дубов.

Солнце стояло в зените, из чего Шпилька сделала вывод, что каким-то образом потеряла примерно половину суток, если не больше. Как? Это-то как раз было понятно — у скребберов, как и у развитых заражённых и иммунных, тоже есть Дары, и данный конкретный представитель самой что ни на есть естественной для Улья фауны ими, разумеется, тоже обладал. Один из них — глушилку, — он применил там, в бассейне, чтоб Шпилька не смогла почувствовать его заранее. Второй этот мохнатый таракан-переросток использовал для похищения. То есть попросту схватил Шпильку с Лаймой в лапы и сунул обеих в свой пространственный карман.

Зачем? Это ещё только предстояло выяснить.

Сейчас скреббер не скрывал присутствия. Но и нападать, похоже, не собирался — иначе зачем бы стоял так неподвижно, разглядывая Шпильку. Да и Лайма всё так же не подавала признаков тревоги — косилась на хозяина Улья и даже игриво повиливала ему хвостом.

— Предательница, — бросила собаке Шпилька, медленно пятясь и держа скреббера на мушке.

Овчарка обиженно гавкнула и ещё активнее замотала хвостом. Заметив, что хозяйка нахмурилась, сделала пару неуверенных шагов к скребберу и подняла морду. Хозяин Улья повернул голову к собаке. Шпильке вдруг показалось, что между ними произошёл короткий безмолвный разговор.

А потом скреббер отшагнул назад, забавно семеня лапами, развернулся в тесном для его размеров пространстве между бараками, и медленно побрёл куда-то. Лайма снова обернулась к хозяйке, призывно гавкнула и потрусила вслед за монстром.

Шпилька не знала, что и думать. Скреббер вёл себя откровенно странно. Лайма своим спокойствием поражала ещё сильнее. Да и вообще вся ситуация выглядела полнейшим абсурдом. Начиная с того дня, когда скреббер только объявился, и заканчивая вот этим вот странным похищением, смысла в котором Шпилька не видела, и поведением собаки.

Кстати, о собаке… Вот уж кто точно вёл себя крайне странно. Безопасность хозяйки для Лаймы всегда была приоритетом. Собака предупреждала об опасностях, готова была собой закрыть Шпильку от смертельного удара. А тут она, наоборот, словно бы подставляла свою хозяйку, не предупредив о приближении скреббера и привлекая лаем его внимание. Не могла же она вот так вот запросто сбрендить или вообще предать Шпильку?

Нет, что-то здесь не сходится.

Мозг Шпильки в попытке найти логику в происходящем работал на таких оборотах и скоростях, что почти буквально плавился и исходил паром. Одно предположение сменялось другим только для того, чтоб разбиться о скалы железобетонных аргументов, утверждающих, что любое существо Улья по умолчанию — враг для иммунных.

Но по наблюдениям, в которые Шпилька и сама никак не могла поверить, выходило, что скреббер и Лайма смогли найти общий язык и словно бы пытались куда-то её отвести. Или что-то показать.

Способ выяснить, правильно ли она понимает ситуацию, был только один. И Шпильке он категорически не нравился. Но выбора у неё, похоже, не было. Только пан или пропал.

Собрав в кулак всю свою смелость и силой воли заставив примолкнуть вполне естественный страх, Шпилька чуть опустила двести третий, облизала пересохшие губы, сглотнула, смачивая горло, и дрожащим голосом поинтересовалась:

— Насколько я понимаю, убивать меня пока никто не планирует, так?

Скреббер остановился и обернулся, но больше никак не отреагировал на попытку заговорить с ним. А вот Лайма, в отличие от хозяина Улья, изо всех сил завиляла хвостом и принялась нетерпеливо подпрыгивать сразу на всех четырёх лапах.

Выглядело это настолько забавно, что Шпилька не выдержала и хихикнула. Представила, как выглядит со стороны со своим смешным автоматиком против скреббера, раза так в три возвышающегося над окружающими его бараками, и хихикнула ещё раз, уже громче.

Страх, не выдержав издевательства смехом, решил свалить в закат. На освобождённое им место, потирая ладони, выползла свойственная Шпильке лихость, которую крёстный предпочитал называть дуростью, граничащей с отвагой.

— Так, слушая сюда, таракан мохнатый, — прочистив горло, начала Шпилька, обращаясь к скребберу. — Я вообще не в теме, зачем ты меня сюда притащил, но если собираешься меня жрать, то имей в виду — я специально поберегу пули и выпущу весь магазин тебе в желудок, когда там окажусь. Усёк?

Скреббер снова уставился на Шпильку, наклонил голову.

— А если не собираешься, то, мать твою за ногу, на кой чёрт ты вообще меня сюда приволок, а?

Кажется, монстра проняло. То ли он вполне неплохо понимал человеческую речь, а то ли сработал командный и откровенно хабалистый тон, которым Шпилька с ним заговорила, но скреббер неожиданно совсем по-человечески кивнул.

— Хочешь мне что-то показать? — наугад спросила обалдевшая от его реакции Шпилька.

Вместо ответа последовал ещё один кивок. Лайма, после своих прыжков усевшаяся на одном месте, вскочила и принялась радостно наворачивать вокруг хозяйки круги.