Сердце полуночи
Шрифт:
– Все очень просто, – объяснил Казимир, скрещивая взгляд с жестоким взглядом Эйрена Даакнау. – Дело не в выгоде, дело в мщении. Благодаря Геркону Люкасу я пришел в этот мир, не имея возможности ничего изменить. С самого начала Люкас прилагал все усилия, чтобы лишить меня всего человеческого, что во мне было. Снова и снова он устраивал на меня охоту, загонял в безвыходные ситуации, а теперь ему захотелось взять меня с собой в Девять кругов ада. Но я не хочу этого… – Казимир помолчал, изучая непроницаемое лицо сидевшего перед ним человека. – Несомненно, я отправлюсь в Девять кругов, фон Даакнау, но только не вместе с Герконом
Фон Даакнау поднялся на ноги и стоял, слегка раскачиваясь с пятки на носок, держа в одной руке чашку, а в другой – блюдечко.
– Я высоко ценю честных людей, Казимир. Ложь, подобно всем мелким грешкам, не к лицу великим. Убийство и предательство больше подходят нам.
Сказав это, он снова ушел в кухню, и Казимир проводил его взглядом. Он видел как Даакнау поставил чашку с блюдцем на посудный столик и выглянул в окно с таким видом, словно приглядывал за играющим во дворе ребенком. Отвернувшись от окна, он исчез из вида.
– Я привезу его прямо к вам, господин Даакнау. Как только он станет беспомощным! – громко сказал Казимир.
На мгновение в гостиной воцарилась тишина, а затем из кухни донесся каменный скрежет ступки и пестика. В следующий момент и сам Даакнау отозвался совершенно бархатным голоском:
– Проследите, чтобы он не потерял способности чувствовать боль!
– Значит мы договорились?
– Я уже готовлю зелье, – сообщил хирург– Когда вы сможете доставить его?
– Завтра, – уверенно сказал Казимир – Сегодня ночью мне нужно выяснить отношения с друзьями и предупредить их о могуществе Люкаса.
Снова наступила тишина, нарушаемая лишь скрежетом и постукиванием пестика о ступку. Вместе с ним до слуха Казимира донесся слабый стук, сопровождаемый мучительным и протяжным стоном.
Шум этот доносился снизу, из подвала.
– Не беспокойтесь! – сказал фон Да-акнау из кухни, словно подслушав мысли Казимира. – Это всего лишь Анна. Я пожалел свой материал и не покончил с ней вчера вечером. Надеюсь, она продержится до завтра, пока вы доставите Люкаса.
Казимир не откликнулся. Нервно поглаживая ладонь круговыми движениями большого пальца, он мечтал только о том, чтобы мешочек с отравой поскорей очутился в его руках. На миг он задумался, с чего ему вдруг вздумалось предать отца в руки самого отвратительного из живых существ, которые когда-либо жили на этом свете. В следующую минуту он уже забыл про это, принимая из рук хирурга небольшой мешочек с сонным порошком.
Рыночная площадь была неуютной и довольно вонючей, несмотря на пронзительные холодные сквозняки, пересекавшие ее во всех направлениях. Она была расположена в самом центре торгового квартала Скульда, и Торис быстро нашел ее по шуму и гомону покупателей. Покупатели и продавцы медленно двигались туда и обратно вдоль рядов туго натянутых павильонов и передвижных импровизированных прилавков. Низкое небо хмурилось и грозило дождем.
Торис бродил среди оборванных покупателей и продавцов, среди нищих и попрошаек, без всякого интереса рассматри вая разложенные там и сям безделушки. Он не собирался ничего покупать, его интересовало только одно – как выбраться из Картакана.
– Не желаете ли шарфик, добрый сэр? – спросила у него скрюченная старуха, стоявшая за грязным прилавком, заваленным всяким барахлом.
Торис остановился, и мысли, роившиеся у него
– Зачем он мне? – брякнул он.
– О, этот шарф можно использовать совершенно как угодно– мелко рассмеялась старуха. – Допустим, вам нужно что-то прикрыть, например недостающие зубы… – она кокетливо обмотала тканью запавший рот. – Или скрюченные пальцы. – она прикрыла шарфом узловатые руки, – Родинки, бородавки, родимые пятна, оспинки…
Перечислив все возможные дефекты, при чем перечисление тут же сопровождалось наглядной демонстрацией преимуществ шарфа, старуха выдвинула новый довод:
– Да, в конце концов, даже такой молодой сэр сам знает, что он хотел бы спрятать!
– Нет, спасибо, – Торис смерил ее пристальным немигающим взглядом. – Душу не скроешь ни под какой тряпкой.
Отвернувшись, он сделал несколько шагов и смешался с оживленной толпой. Пройдя вдоль нескольких овощных рядов и перешагнув полноводную и благоухающую сточную канаву, он заметил вишнево-красный тент цыганской повозки. Целая группа цыган-вистани, собравшись перед стоявшими полукругом кибитками, отплясывала что-то беззаботно веселое под звуки скрипок и тамбуринов. Музыка, звучавшая в прохладном воздухе, напомнила Торису что-то давно забытое, теплое и уютное, и он с увлечением стал следить за кружащимися танцовщицами.
"Как странно, – подумал он, – что они танцуют в такой хмурый день, как сегодня. Они словно не замечают мерзкой погоды!…”
Он протолкался сквозь толпу и решительно приблизился к тем, кто смотрел представление цыган.
Танцы к тому времени уже закончились, и кареглазая девочка обходила зрителей с протянутой перед собой шляпой, умоляюще заглядывая в глаза каждому. Торис заметил, как хорошо одетый аристократ небрежным жестом бросил в шляпу медяк. Девчонка расцвела и поклонилась, сверкнув белоснежными зубами. Выудив монетку из шляпы, она подбросила ее вверх и, поймав ее оттопыренным карманом на платье, пошла дальше по кругу. Восхищенный мастерством и ловкостью маленькой цыганки, Торис протолкался поближе и встал в первом ряду.
Девочка подошла к Торису в последний момент, когда уже раздавалась музыка для следующего танца. Шляпы в ее руках больше не было, она просто протягивала к жрецу чумазую ладошку и заглядывала в глаза. Кармашек на ее платье оттопыривался. Торис, пристально глядя на вышедших в круг танцовщиц, вел себя так, словно он не видит маленькую бродяжку. Та поколебалась немного, выразительно глядя на него, однако жрец остался невосприимчив к ее чарам, и девочка, решительно сжав губы, отвернулась. Прежде чем она успела шагнуть к кибитке, она с изумлением обнаружила в ладони сверкающий золотой и растерянно обернулась к Торису. Тот продолжал притворяться, будто он здесь ни при чем. Девочка смотрела на него пристально и внимательно, и наконец улыбка, тронувшая уголок губ Ториса, выдала его с головой. Он озорно подмигнул, тем самым признаваясь в содеянном.
Девочка сделала настоящий реверанс, и жрец, наклонившись к ней, что-то зашептал ей на ухо. Сначала маленькая цыганка пугливо озиралась, прижимая обеими руками карман с монетами, однако довольно скоро страх в ее глазах погас. Она дважды кивнула и пошла к повозкам, сделав Торису знак следовать за собой. Через два десятка шагов ребенок привел жреца к головному фургону. Поднявшись по ступенькам, девчушка с силой постучала в деревянную дверь.
– Мадам Дачия! Выходите! Тут один “жоржик” хочет вас видеть.