Сердце потерянное в горах
Шрифт:
Главное, чтобы я достала товар. Живая или мертвая.
Я лихорадочно раздумываю, что мне делать.
– Это не моя проблема, - он лишний раз подтверждает мои мысли и берет в руки стакан воды.
– И что вы тут шепчетесь? – Данте облокачивается на наш столик, его светлые брови сходятся на переносице, а в черных глазах плещется непонятное мне чувство – раздражение?
Заказчик дергается, когда тот пододвигает бочку и присаживается рядом с ним.
– Кто это? – интересуется он у меня.
–
– Мне сказали, что ты работаешь одна, - я улавливаю недовольство в его голосе и готова испепелить Данте взглядом.
– Так и есть.
– Почему ты скрываешь, что мы вместе?
Я его точно убью.
– Неважно, - заказчик начинает терять терпение, - Твой ответ? – его спокойствие медленно рассыпается и он становится каким-то дерганным.
Я размышляю, как долго он сидит на этой дряни и в состоянии вообще мне заплатить.
– Плата?
Если я возьмусь за дело, риск должен быть оправдан.
Заказчик распахивает край плаща, в потайных карманах полно всякой всячины. Я замечаю ампулы и цифры на ней. У меня замедляется пульс.
Это больше, чем горшочек с золотом.
– Выберешь любое, если принесешь мне то, что я хочу, - заказчик быстро застегивает плащ, и оглядывает зал.
– Я согласна, - рука Данте ложится мне на бедро и с силой сжимает. Но я игнорирую боль, в моих глазах до сих пор стоит «Фторхинолон девятого поколения», - Когда?
Данте убирает руку и недовольно глядит на меня.
– У тебя всего день, - заказчик встает из-за стола, - Встретимся здесь, - он идет к выходу.
Пора возвращаться домой.
Я встаю на ноги, но Данте тянет меня обратно.
– Ты с ума сошла! – накидывается он на меня, как только я опускаюсь на стул, - С ним лучше не связываться, ты его не знаешь.
– Я не знаю многих заказчиков, - огрызаюсь я в ответ.
– Если твои цифры узнают за стеной, тебе конец, - убеждает меня Данте, - Скольким приходится после этого скрываться, а сколько были казнены, пропали без вести?
– И это говоришь ты?! – внутренности сжимаются в тугой узел, мне и так не просто, - Я это сделаю, нравится тебе это или нет, - начинаю злиться.
– Ты чокнутая, если полезешь к ним одна, - Данте наклоняется ко мне ближе. Его лицо закрывает собой все пространство, - Даже мы этого не делаем…
– Плевать, – я отодвигаюсь от него на безопасное расстояние и скрещиваю руки на груди. Капля пота стекает по шее, но я стараюсь не обращать на это внимание.
Данте резко втягивает в себя воздух, его ноздри сердито раздуваются.
Сейчас он сорвется.
Я его слишком хорошо знаю.
– Идиотка! – Данте ударяет по столу, стакан подпрыгивает и падает на пол. Звон разбитого стекла привлекает внимание других посетителей. Они начинают оглядываться в нашу сторону.
–
– Тебя не напрягает, что у заказчика вдруг оказался препарат совершенных?! – кричит на меня Данте и у меня болезненно сжимается горло, – На кой хрен ему ты, раз он может самостоятельно достать продукцию корпорации?!
– его зрачки расширяются и я вижу в них свое отражение.
Тревожный колокольчик внутри подает сигнал опасности.
– Мне все равно, - заглушаю тревогу усилием воли. Данте замолкает и судорожно сглатывает, - У него есть то, что спасет Самару от приюта… - я крепко сжимаю ладони.
Именно это моя крайняя мера, если я не найду лекарство.
Приют построен не так давно, брошенных детей становится всё больше, матерям приходится оставлять малышей прямо на улицах, потому что они неспособны прокормить даже себя.
Департамент вынужден искать решение, и сейчас рассматривается закон о сокращение возраста химической кастрации…
Ещё одна жестокая реальность нашего мира.
– Ей будет становится только хуже и я не буду смотреть, как она умирает, - я возвращаюсь к перерванному разговору, - Как говорится, из двух зол…
– Прости, - Данте проводит ладонью по спутанным ветром волосам, - Я самый настоящий придурок.
– Не буду спорить, - я нахожу в себе силы улыбнуться ему, замечая, как он краснеет.
– Но говорил ты очень убедительно.
Несколько минут мы просто молчим.
– Значит, ты всё решила? – еще раз спрашивает Данте. Я киваю и застегиваю куртку, - Тогда я пойду с тобой.
– Нет, - я поправляю капюшон, это действие помогает мне собраться с мыслями.
– Но я хочу, - упрямо повторяет он.
– А твоя основанная работа?
– Не моя смена.
– Если у тебя есть дела Сопротивления… – подозрительно прищуриваюсь.
– Самара мне не чужая, - в его взгляде на меня сквозит неприкрытая нежность и теплота, которую я вбираю в себя, как выросший в полной темноте цветок, – К тому же, ты мой близкий друг, - а ещё, у него такая красивая улыбка, что я не в состоянии ей противиться.
Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Просто смотрю на его бледное лицо. Свет резко выключают и всё становится черным. Со всех сторон несутся ругательства, словно это для всех стало неожиданностью. Чиркает спичка и Крот зажигает свечи. Одну из них он приносит к нам и ставит на бочку, бросив на меня многозначительный взгляд, уходит.
– Я могу помочь, - Данте кладет руку на мою ладонь. Его пальцы теплые и шершавые. Точно такие же, как я запомнила. Моя кожа помнит их до сих пор, – Ты закончила татуировку… – в голосе удивление и какая-то трогательная неуверенность.