Сердце с глушителем
Шрифт:
– Тогда вам на какое-то время станет интересно, – усмехнулся он. – Но… честно говоря, я не завидую этому мужчине.
– Почему? – с вызовом спросила Маргарита.
– Потому что жить вы с ним не сможете, – пояснил Соловьев. – И неважно, кто он. Я вам только что пытался объяснить, почему вам не стоит иметь семью.
– По-нят-но, – по слогам отчеканила Маргарита и вдруг с улыбкой громко пропела: – Зачем, заче-эм я повстречала его на жи-изненном пу-ти?
Соловьев кинул взгляд на почти пустую бутылку, потом на Берендееву и сказал:
– Я бы советовал вам убрать это подальше.
– И почему это все мне дают советы! – с детским всхлипом вздохнула Маргарита, продолжая улыбаться.
Она снова наполнила свою рюмку и выпила, после чего вдруг громко расхохоталась. Соловьев заметил, что к ней вернулось ее обычное состояние. Если за время их короткого разговора относительно детей Маргарита все же была серьезна и говорила искренне, то теперь она вновь продолжала играть свою роль.
Соловьев поднялся и вышел в коридор. Маргарита, встрепенувшись, побежала за ним, пытаясь убедить его подождать еще немного, потому что «Павел Николаевич явится с минуточки на минуточку». Но Соловьев не стал больше ждать. Он ушел.
А через два дня она пришла сама. Виталий, уже не очень удивившийся поведению жены приятеля, впустил Маргариту. Он заметил, что она уже порядком навеселе и достает из пакета бутылку водки. Соловьев решительно сунул ее обратно в пакет и сказал, что готов общаться только в том случае, если водка за вечер не появится на столе. Маргарита согласилась.
В тот вечер они проговорили около часа, Соловьев даже рассказал Маргарите о себе, да и она почти не эпатировала и была тиха и сдержанна. Потом Соловьев, сославшись на дела, отправил Маргариту домой. К этому времени он уже был близок с Алевтиной Байбаковой. Но Маргарита, посчитав, что два разговора внутренне сблизили их с Виталием, продолжала звонить и приходить. Соловьев каждый раз выпроваживал ее под благовидным предлогом. А однажды она явилась, когда у него дома была Алевтина. Виталий даже не хотел поначалу открывать, но, подумав, что кто-то пришел по делу, отпер дверь.
Маргарита, лучезарно улыбаясь, стояла на пороге. Не спрашивая, она нырнула в квартиру и сразу пошла в комнату. При виде Алевтины она застыла, но тут же взяла себя в руки, села в кресло, непринужденно болтая ногой, и закурила. Она быстро затараторила, пытаясь завести разговор с Алевтиной и выяснить, кто она такая. Но Соловьев под каким-то предлогом вывел Маргариту в прихожую и в упор сказал, что сейчас не может уделить ей внимания. Оскорбленная Маргарита ушла.
На следующий день она пришла снова, и тут Соловьев не выдержал. Решительно сославшись на дела, он выпроводил настырную визитершу, а сам отправился к Павлу Берендееву.
И теперь Павел Николаевич, выслушав приятеля, впал в самое мрачное настроение. Соловьев тоже хмурился, пытаясь высказать приятелю все без утайки.
– Ты пойми, ее сейчас отвлечь чем-то нужно, – говорил он, расхаживая по комнате. – Мне все это совсем не нужно – то, чего она добивается. И тебе тоже. Нет, она, конечно, женщина ничего, с определенным даже шармом, правда, на любителя. Но… Мы же, в конце концов, друзья с тобой, да и зачем мне это? У меня с Алевтиной отношения налаживаются, да и, честно говоря, не в моем вкусе твоя жена. Но я о другом… Заняться ей делом нужно поскорее, а может быть, даже… – он понизил голос. – Может, полечиться ей? Ты только не обижайся.
– Да чего там! – махнул рукой Берендеев.
Он выглядел мрачнее тучи. Поведение жены, о котором он узнал, повергло его в нерадостные раздумья. Что-то явно нужно было предпринять. И Павел стал думать, что именно.
– Ну что, я ответил на ваш вопрос? – грустно усмехнулся Берендеев, закончив свой рассказ.
– Да, спасибо, – кивнула Лариса. – Но у меня возникает другой. И даже совсем не относящийся к расследованию… Если все было так, как вы рассказываете, то почему вы продолжаете жить с этой женщиной? Ведь даже мне со стороны понятно, что ваша жизнь – сплошная маета. Хорошо, Соловьева уже нет. Но где гарантия, что она не станет впредь выкидывать новые коленца?
– Будет, – грустно и убежденно ответил Павел Николаевич. – Будет, черт ее подери!
– Так, может быть, лучше оградить себя от этого? Да и что, скажите честно, удерживает вас друг подле друга – детей-то у вас нет…
– Да, вы правы, правы, – согласно закивал Берендеев. – Вы думаете, я не размышлял над этим? В принципе, решение расстаться уже назрело. А теперь вот – история с убийством Виталия. Новые заморочки пошли… Вот немного утихнет все это, тогда и буду решать.
– Ну что ж, это действительно решать только вам, – согласилась Лариса. – А скажите, почему вы солгали мне, когда сказали, что были дома в момент убийства Соловьева? Вас же не было дома!
– Но… – Берендеев растерялся. – Вы, возможно, не так меня поняли. Я имел в виду, что был дома, здесь, в России! В России, а не в Чехии! Вот я о чем толковал. Дома – не значит в стенах этой квартиры. И вообще, мне и в голову не приходило, что вы станете проверять мое алиби. Я-то знаю, что Виталия не убивал. Так что…
– Понятно. А где же все-таки вы были? Вас не было дома три дня.
– Фу-у-ух! – Павел Николаевич помотал головой. – Хорошо, я скажу. Я ездил в Покровск по делам. Мне нужно было там встретиться с одним человеком, и я с ним встретился. Он может подтвердить, если нужно.
– А зачем вы звонили Соловьеву в Чехию? – продолжала Лариса.
– Боже мой, вам известно, кажется, все на свете, – развел руками Берендеев. – Нет-нет, это неплохо, но почему-то вы во всем видите криминал.
– В этом пока не вижу, – возразила Лариса. – Другое дело, что порой его подозреваю, но тут уж деваться некуда – занятие такое.
– Я звонил по просьбе самого же Виталия, – ответил Берендеев. – Дело в том, что мы наметили один проект – строительство стадиона. Идея пришла в голову Виталию. Вернее, идея-то давно витала в воздухе… И спонсоры уже были найдены. Виталий хотел тоже вложить деньги в этот проект, да и я. И есть еще один человек, тот самый, из Покровска, который не только вложил деньги, но и должен был подписать один документ, дающий право на строительство. А когда Виталий улетал в Чехию, этот человек был в отъезде. И мы договорились, что, как только он появляется, я звоню Виталию и сообщаю об этом. Я позвонил, все передал, а сам поехал в Покровск. Вот и все.
– А что же теперь с этим проектом? – спросила Лариса.
– Все нормально, – бодро ответил Павел Николаевич. – Все бумаги собраны, все подписано, деньги вложены… Скоро начнется строительство.
– А деньги Соловьева? Они где? Те, которые он собирался вложить?
– Так он их и вложил, – пожал плечами Берендеев. – Теперь они в деле. Там и останутся.
– Вам?
– Почему мне? – удивился Берендеев. – Я к ним никакого отношения не имею.
– Так, с делом понятно, – кивнула Лариса. – А вот скажите, чем занималась ваша жена, когда вы отсутствовали? – спросила Лариса.