Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора
Шрифт:
Совершенно точно слышала. Только где и когда – не могу понять. Давно забытое чувство, когда взрослые водят за нос, утаивая очевидную истину.
– Многие из вас проделали долгий путь, – влекомая служанкой, я машинально переставляла ноги, не в силах контролировать еще и их – все внимание поглотил голос, властный и убеждающий в каждом своем слове. Император говорил, и в измученных глазах пахарей зажигалась вера. Что они пришли не напрасно, что их услышат… спасут.
– Отсюда видно лучше, – голос приграничницы резанул досадной помехой. Мы остановились, я подняла голову.
И тут… опора ушла из-под ног. Живя, каждый выстраивает вокруг себя мир – или мирок? –
Мой тщательно выстроенный мир рухнул, окончательно и безоговорочно. Я падала, голоса стихали, и только один вопрос звучал ясно, как ранее голос владыки. Что ждет меня в новом мире, когда приземлюсь?
Глава 4. Феликс, или Муки и средства от них
Третий и девятый день декады традиционно дарили успокоение. Примерно как общество верховной жрицы, умеющей ненадолго снимать тяжесть с души. Отец бы не понял, но он даже не пробовал последовать примеру Алиссана и выслушать простой народ. Выстроить мост между ними и собой, позволить им показать себя. Отголосок чужой радости грел мой давно остывший эйши, и это стоило многочасовых приемов.
А с сугубо практической точки зрения «доносы простолюдинов» выявляли неверных среди верхушки. Так навыявляли, что подземные казематы ныне переполнены. Устроить, что ли, серию показательных казней? На центральной площади среднего города, с големами в роли палачей. Уверен, желающих нажиться на казне Снартари резко поубавится.
…Как и желающих избавиться от императора. Даже хорошо, что у меня нет родни и близких, через которых мне могли бы навредить.
Не было до сегодняшнего дня. Я собственноручно вогнал себя в яму, приведя во дворец Сай с ее вампиром. Совет уже знает и выражает беспокойство. К големам совет и его заговоры. Я иду по верному пути и никому не позволю сбить меня с него.
Нет, я сам себя слышу? Где правильный путь? Как в старых сказках – налево пойдешь, счастье потеряешь, направо пойдешь – страну.... В одном Клериен права – вампир потенциально угрожает империи. А ридгийцы меньше? Нет, для успокоения мне не обойтись народными приемами и вечерами со жрицей.
Рука привычно нащупала тайный карман за шелковой подкладкой камзола. Несколько гранул мерцающей соли 6 помогут. Ненадолго.
Как же прав был настоятель, когда предупреждал о душевной боли. В полном отсутствии боли физической душевная ощущалась сильнее. Не только своя, чужая. Верно, потому я и выслушивал каждого деревенщину – их ликование приглушало мою боль.
6
Мерцающая соль – наркотик
«Иногда я жалею, что обучился у призрачных», – обронил в одной из бесед со Смеей.
«Иногда», – только и сказала верховная, донеся весь смысл одним словом.
Гораздо чаще я был убежден, что так было правильно. В юности я подвергся пыткам и сделал все, чтобы случившееся не повторилось, чтобы на меня не смогли надавить, используя боль как рычаг.
Вот только нынешняя боль в груди сводила с ума не меньше заклинаний мучителя. Тогда агония чередовалась с затишьем, теперь затишье вызывал я сам, и один из способов лег мне на язык. Чуть сладковатая гранула – первая, вторая. Третья вызовет желание быть с женщиной, мне это ни к чему. Лучше бы вместе с физической болью отрубило и остальные чувства, Сайерона три года была ноющей занозой у меня… везде. Простая смертная, кому сказать. Отец бы посмеялся надо мной – снова те же грабли. Нет, я не был одержим своей первой женой, она мне нравилась… как юнцу нравится красивая женщина, как любая красивая женщина, но не более. Сай не любая. Она сама так сказала, еще не подозревая, насколько права.
Наркотик начал действовать, приводя ритм сердца в норму. А что, если я сам создал свою одержимость, изначально запретив себе даже смотреть на смертную? Да, будь она первой, кого я увидел после монастыря, то понял бы.
А ведь я прав. И не прав. Все вместе. Я создал одержимость, потому что запретил думать о девушке, в которой почувствовал опасность для своего сердца. Сай имела потенциал, и я его развил.
Знаю, что забуду все до последнего слова из приходящего под влиянием соли. Эти слова не беспокоили – они скользили бликами по гладкой поверхности моего спокойствия. Пусть.
Сжал в кулаке цепочку с кристаллом, чтобы перенестись в покои из опустевшего зала, когда услышал шаги Клериен.
– Мой император.
Была в том повинна усталость или действие кристаллов, но я совершенно не удивился дерзости снаррит – просто отстраненно знал, что удивлюсь и разгневаюсь позже.
Ладонь советницы легла мне на запястье и двинулась выше. Эльфийка никогда не позволяла себе подобного – даже мысли не приходило, что она поступится почтительностью и страхом из-за чувств. А от самого их наличия я несколько опешил. Впрочем, соль сделала из меня экспериментатора. Почему бы не попробовать впустить в свое сердце ту, что всегда сможет быть рядом, сможет разделить долгую эльфийскую жизнь?
Телепортационный кристалл упал на ступени, рассыпаясь снопом синих лучей.
Спустя пару часов я сел на постели, и рука советницы соскользнула с моего плеча, как рука падающего в пропасть. Она боялась. Я видел в ее глазах – боялась как огня, что недавно полыхал между нами.
Правильно, что боится. Клериен умна, раз опасается расплаты за то, что воспользовалась ситуацией. Она видела, что я принял соль. На что же надеялась? На то, что потеряю голову? Опрометчиво.
Эльфийка подтянула к груди расшитое покрывало – не из кокетства, в бессознательном защитном жесте. И почему-то именно он притушил гнев. Эта женщина не любила меня – иначе не боялась бы сейчас, но каждый имеет право на глупость. Даже если эта глупость – не любовь.
– Все в порядке, Клер. Ничего не было, – и больше не будет, добавил я про себя.
На узком лице мелькнула тень облегчения, снаррит скользнула за ширму с ворохом брошенных юбок.
– Да, и не забудь выпить настойку, – если Клериен надеялась понести, то напрасно, – покинешь покои с одним из моих кристаллов, – только с ними, специально заговоренными, она могла телепортироваться от меня, – а завтра поговорим.
О том, что более не является моей советницей? Нет, отвергнутая женщина страшнее чумы. А уж вдвойне отвергнутая… Немного остыв, я принял решение не рубить с плеча, а время от времени подбрасывать поленья в костер ее надежд. Чем бы ни руководствовалась пока еще союзница, я должен знать все.