Сердце вдребезги. Измена
Шрифт:
Зажмуриваюсь, стараясь изгнать проклятое видение из памяти, но оно не уходит… Ничего, скоро все пройдет… Максим приедет вечером, попросит прощение, обнимет меня… Я обязательно все забуду – впитаю его любовь, как губка, растворю в ней тоску и разочарование. И следа от них не останется. Боже, как же больно… Автобус качается на ухабах. Я вжимаюсь в кресло, чувствуя, как от каждого толчка ноет в груди…
Уговариваю, уговариваю себя, но легче не становится… Больно… Мучительно-обидно и оглушающе…
Выхожу на остановке и по пути домой забегаю в маркет. Покупаю кое-что для ужина и поднимаюсь в квартиру. В прихожей снимаю
Во рту становится сухо, а в глазах темнеет… Они даже не пытались скрыть отношения!
«Ведущий актер театра Максим Милославский и восходящая звездочка Ирина Шатохина на вечеринке в честь открытия художественной выставки», – гласит один из заголовков.
Я помню ту выставку… Очень хотела пойти вместе с Максом, но он от меня отмахнулся… Сказал, что там будет скучно и пресно. И, вообще, у меня нет соответствующего наряда для этого случая. А на мое резонное предложение купить новое платье скривился… Денег-то свободных нет… Как оказалось, их не было только для меня… На Ирину находились.
Слезы текут по лицу, когда я дрожащими пальцами листаю ее фотографии… Она позирует в нарядном платье возле новой машины… Да-да, она похвасталась многочисленным подписчикам о дорогом подарке, что ей преподнес «тайный воздыхатель».
На всех фото затылок моего мужа, его руки со знакомыми часами на запястье… Она его показывает, одновременно укрывая от любопытных глаз…
А на выставке они открыто позируют репортерам. Макс обнимает ее за талию, а Ирина игриво смотрит на него, касаясь пальчиками нового колье с темно-красными камнями размером с вишню…
Как же так? Почему мне никто ничего не говорил? Наверняка коллеги Макса все знают? Анастасия Федоровна, Танечка с проходной, Анна Андреевна – костюмер их театра… Почему? За что? Почему позволяли всему этому продолжаться? Хотя кого я виню? Сама я никогда не полезла бы в чужую семью с советами, даже если знала. Конечно, они ни при чем. Виноваты только мы сами.
И самим разгребать… Я отбрасываю телефон в сторону, как гремучую змею. Снежная каша на подошвах сапог растаяла, превратившись в грязную лужу… Наверняка Ирина не носит такой обуви – практичной и простой… Ее ножки обувают в туфельки на шпильках из мягкой замши. А мне и так сойдет…
Протираю полы в коридоре, мою сапоги и ставлю их сушиться в гардеробной. А сама бреду в кухню – заниматься ужином.
Тушу мясо с картофелем и розмарином, нарезаю овощи для салата, варю компот. Не верю, что Макс способен выставить меня из дома. Не верю, и все.
К вечеру он успокоится, и мы обязательно поговорим.
А пока можно заняться собой… Конечно, я не допущу его к телу после всего, что видела, но и выглядеть замарашкой не хочу. Включаю робот-пылесос и иду в ванную. Вытягиваю волосы феном, намазываю на тело крем. Возвращаюсь в гардеробную, чтобы выбрать наряд для вечера. У меня и платьев-то нет толком… С моей работой экскурсоводом они никак не сочетаются. Порой мне приходится бегать с туристами по самым неожиданным местам. Останавливаю выбор на джинсах и рубашке. Скучно, не спорю… Наношу немного макияжа, заслышав шорохи в коридоре. Дверной замок громко клацает, а потом тишину квартиры нарушает голос Макса…
Глава 3.
Ангелина.
–
Сквозь дверную щель вижу, как облегченно расслабляется его лицо. Он скользит взглядом по полу и, не обнаружив моих сапог, приглашает в дом… любовницу!
– Неужели, съехала? – воркует Ира, театральным жестом поправляя кудрявую прядь. – У тебя хорошо, Макс. Уютно, чисто. Может, передумаешь разводиться?
– Это шутка такая? – раздраженно бросает он, стягивая с плеч куртку и пиджак.
– Конечно, шутка. Уж я-то знаю, как тебе осточертела твоя курица. Толстая, тупая и домашняя. Пахнет едой, кстати, – поднимает идеальные брови она, сбрасывая с плеч шубку.
– Ха-ха, ты права, дорогая! Она приготовила ужин и свинтила подальше отсюда. Ты голодная?
Зажимаю рот ладонью, чувствуя, как оглушающе бьется сердце. Ладони немеют, а в горле застревает крик… Крепись, Лина, только не сейчас… Застываю, боясь пошевелиться. Зажмуриваюсь и энергично тру глаза, приводя себя в чувства. Розовые очки, наконец, разбились… Прямо сейчас лопнули и рассыпались, открывая неприглядную правду. И я еще о чем-то думала… Надеялась на что-то: разговоры, примирение. Дура! Набитая дура!
– Картошка, фу-у… – протягивает Ирочка.
Слышу, как звенит посуда, стучат дверки шкафов. Они собрались жрать мой ужин? И при этом оскорблять меня. Надо придумать, как отсюда выбраться? Выйти сейчас, обнаружив свое присутствие, или остаться, чтобы послушать разговор влюблённых голубков?
– А я, пожалуй, поем, – протягивает Макс. – Там не только картошка, птенчик. И мясо есть. Бери, поклюй. И салатик есть, и компот.
Мерзавец… Он не дал мне и шанса объясниться. Выставил за дверь, уверенный в том, что я слепо подчинюсь. Не бывать этому! Пока я хозяйка в доме и не собираюсь терпеть здесь эту дрянь. Сжимаю пальцы вокруг металлической ручки, собираясь что есть силы толкнуть дверь и выйти, но тотчас останавливаюсь, заслышав страшные слова Ирины. Они пригвождают меня к месту… Набираю в легкие побольше воздуха и включаю камеру. Я их не вижу, зато слышу отчётливо…
– Вот было бы здорово, если она исчезнет. Умрет, как та…
– Заткнись, – грубо обрывает ее Макс. – И не смей никогда больше вспоминать об этом. Слава богу, делу не дали ход. И та лань, она…
– Отличное прозвище для женщины, – хмыкает Ира. – Интересно, а волшебный порошок, что ты достал, подействует? Так ли он хорош в деле?
Боже мой, что за порошок? Они меня хотят отравить? Пальцы не слушаются. Предательски немеют, с трудом удерживая телефон в руках… Зубы стучат, а сердце… Оно превращается в камень. Не в стекло или лед, а долбанный, бесчувственный камень. Эмоции отступают, сменясь хладнокровным желанием жить. И во что бы то ни стало узнать правду.
– Говорят, творит чудеса. Сначала надо избавиться от женушки. Так будет легче заполучить квартиру ее мамаши. Зачем ты подняла эту тему сейчас? Или мое гостеприимство навеяло тебе эти мысли? Она ушла. Чего тебе еще надо?
– Ты же хотел квартиру… Макс, мне страшно. А если дело погибшей… лани начнут распутывать? – вымучено вздыхает Ира.
Хорошее же они придумали прозвище женщине. Ведь это про нее речь? И Макс с Ириной причастны к ее смерти. Только как?
– Не начнут. Много лет прошло. Тогда не нашли и сейчас… Забудь уже о ней. И хватит есть мою картошку, Ир, – смеется он беззаботно.