Сердце вдребезги. Измена
Шрифт:
– Ее нет, Лин. Я живу с сыном Юркой, ему десять. А Марина… Она умерла.
Глава 7.
Лина.
– Ну, как ты? Получше?
Я ведь оставила его в прошлом… Стерла из памяти словно ребром монеты. Карие глаза, широкие сильные плечи, почти черные, густые волосы… А теперь он снова стал самым близким человеком. Ну, как близким? Пока я лежу в его отделении… Потом я исчезну из его жизни, словно меня и не было. И наша мимолетная
– Да, спасибо. Ничего не болит. Совсем, – улыбаюсь и отвожу взгляд.
На мне больничная рубашка, нижнее белье и носки, которые принес мне Богдан. Купил в сетевом магазине вместе с зубной щеткой, шампунем и парой маек. Впрок. Чтобы хватило на неделю… Не представляю, что я буду делать потом? Без одежды, паспорта… Памяти, которая, к слову, подкидывает воспоминания из недавнего прошлого. Ужасающе-отвратительные…
– Вижу, что не все так безоблачно, как ты хочешь показать, Лин. Рассказывай, ты что-то вспомнила?
Вспомнила… Как мы целовались под старой акацией. Воздух дребезжал от ароматов сена, полевых цветов и печеной на костре картошке… А мы чувствовали себя самыми богатыми и счастливыми. Вы только подумайте – умудриться получить место в крупном кооперативе по переработке овощей. Тогда туда ехали все – студенты, школьники, мужики с периферии, желающие подзаработать. А лето было самым рыбным сезоном. С раннего утра мы работали, а после обеда были предоставлены самим себе.
И глаза его вспомнила… И мальчишескую улыбку. И поцелуи, дурманящие рассудок. Я тогда дышать не могла… Прижималась к его груди, зарывалась в густые волосы на затылке и… отпускала. Боялась переступить запретную черту, хоть Богдан и хотел… А потом в производственный лагерь приехал Максим…
– Лин, воспринимай меня, как врача. Вернее, и как врача тоже.
– Какие-то вспышки, Богдан. Помню пену на плечах мужа, полотенце вокруг его бедер. Белое… И его лицо. Господи… – закрываю лицо ладонями. – Перекошенное. И он… Он догоняет меня. Бежит по ступенькам вниз.
– Твоему здоровью больше ничего не угрожает. Вечером после смены я заберу тебя домой.
– Вот так вот… заберешь?
– Именно так.
– А одежда? Богдан… Андреевич, я…
– Лин, прекрати, пожалуйста. Какой у тебя размер одежды и обуви? – поднимает бровь Богдан, сверля меня оценивающим взглядом.
– А ты сам не видишь, какая я стала… большая?
– Нет, ничего такого не вижу. Так что? Или ты будешь все время ходить в больничной рубашке? Мне-то все равно, а вот…
– А я не знаю, Богдан. Раньше я носила очень маленький размер… Но сейчас я вижу свое тело в зеркале и понимаю, что…
– Лин, успокойся. Прекрасное у тебя тело. Можно я тебя чуть-чуть… пропальпирую. Исключительно, чтобы понять, какую покупать одежду.
Поднимаюсь с койки, чувствуя, как щеки затапливает предательский румянец. Богдан трогает
– Ай! Что ты делаешь?
– Ну а как ты хотела? Я не хочу выбрасывать свою, и без того невысокую зарплату, впустую.
– И что? Какой у меня размер?
– Прекрасный, Лин.
– Ты и одеть меня решил? Может, лучше попросить что-то в храме? Зачем ты будешь тратиться? Тем более я скоро уеду…
– Хм… Я простой врач, Лин. Хоть и заведующий отделением. Не бойся, одежду от-кутюр я не потяну. Наверное, ты только к такой привыкла? Ты вспомнила, что твой муж – ведущий актер театра и кино?
– Вспомнила эпизоды из прошлого. Давнего… Да, тогда Макс учился в театральном.
– Смена заканчивается в шесть. Ешь хорошо, ладно? Приду за тобой с нарядами.
Я следую советам доктора Резникова. Смотрю в окно, на подтаявшие от солнца сугробы, ясное небо с плывущими по нему барашками облачков, ем больничную еду, а перед возвращением Богдана принимаю душ.
– Готова? – входит он в палату. – Переодевайся в то, что подойдет. Или понравится… Я помню, что размер обуви у тебя тридцать седьмой.
Возвышается надо мной с пакетами наперевес. Такой взъерошенный, смешной. Взволнованный…
– Спасибо тебе. Я все верну, – выдавливаю хрипло, а он отворачивается.
Уходит в коридор, пока я перебираю купленные им наряды. Водолазка, свитер в полосочку, джинсы… Две рубашки, кардиган, пуховик на синтепоне. Даже парочка трикотажных бюстгалтеров. Все неброское, но стильное… С чего он решил, что я одевалась от-кутюр? Я и не помню ни черта, как одевалась? Но одежда мне нравится. И удобные ботинки, и шапка…
– Я готова, – выхожу в коридор.
– Ну вот… Лин, у меня к тебе будет просьба. Не называй пока своего имени. Называйся любым, каким хочешь… Люди болтливые, мало ли чего подумают? В полицию пойдут, а там заявление от твоего Макса с именем и фамилией.
– Хорошо, тогда… Геля, Лина… Алина, подойдёт?
– Да. Поедем?
Богдан поддерживает меня за локоть, помогая спуститься с крыльца. Голова с непривычки кружится, но я с жадностью вдыхаю вкусный, пахнущий влажной землей воздух. У него крепкая, но видавшая виды машина. Судя по всему, только что из мойки.
– Присаживайся в мою карету, – улыбается он, распахивая переднюю пассажирскую дверь.
– Спасибо тебе… Спасибо тебе за все.
– Я Юрку предупредил, что у нас погостит моя старая знакомая. Понимаешь, он… После смерти матери очень болезненно относится к…
– К твоим романам?
– Ко всем женщинам, приближающимся ко мне ближе, чем на метр.
– Понятно, – вздыхаю я. Опускаюсь в мягкое кресло и расслабляюсь, наблюдая за пролетающими мимо пейзажами.