Сердце ведьмы
Шрифт:
— Да.
— И ты вот так просто застрелил его, беспомощного на больничной каталке?
Себастья пожал плечами:
— А что ещё я должен был сделать? Это моя работа. Больше того — это мой долг перед обществом.
Вот чего она добивалась? Что так упорно пыталась понять?
— А что ты будешь делать, если твой долг потребует одного, а сердце будет кричать о противоположном?
— А ты? — Пора былo и ему задать несколько вопросов.
Вия пожала плечами:
— У меня и выбора такого не стояло. А у тебя?
Все-таки
— Случалось.
— И что ты делал?
— То, что должен был.
За годы работы охотником инквизиции Себастьян научился отделять свою жизнь от работы. Но это был мучительный и долгий процесс, во время которого он, видимо, утратил часть своей человечности. Кстати, мысль о том, что его и самого могут убить в любой момент служила странным утешением для его совести. Он жил на войне, а на войне смерть была нормой. Вот только странно, что упрекала его именно эта девушка.
— что насчет тебя, Вирсавия?
— Что?
— Скольких людей убила ты на операционном столе? Держу пари, что больше, чем я. Намного больше.
— Да как ты смеешь сравнивать? — Кажется, на этот раз он попал в цель. — Назвать врача убийцей!
Себастьян молча наблюдал, как девушка встает, что бы выйти из дома. Дверь за ней закрылась почти бесшумно. Лучше бы она грохнула ею изо всех сил.
ГЛАВА 8
Вия вернулась на «свой» камень. Вспышки гнева случались у нее крайней редко, и в такие минуты она не способна была найти слова, чтобы противостоять несправедливости. Хотелось просто взять что-нибудь тяжелое и с размаху заехать по этой смазливой наглой роже. В конце концов, сама покалечит, сама и залечит. И все же она решила уйти от греха подальше — к сестричкам птицам и рыбам.
Самое обидное, что Себастьян был прав. И в то же время он так сильно ошибался. Рене Лариш однажды признался ей в тяжелую минуту, что каждый хирург несет в душе кладбище своих неудач, и каждая новая надгробная плита в нем падает на сердце гранитной тяжестью. Неважно, виноват врач или нет — воспоминания о пациентах, потерявших под его скальпелем часть здоровья или даже жизнь, ложатся на душу кровавой раной. Учитывая, сколько лет доктор Лариш простоял в операционной, на нем живого места не осталось.
И все же они до конца боролись за каждого пациента, уговаривая отчаявшихся верить в новое лекарство или помогая сделать выбор между несколькими месяцами мучительного угасания против рискованной операции, тем не менее дававшей надежду на долгие годы жизни. Сволочь он, этот Себастьян, вот он кто.
— Вия, возвращайся. — Вот и он, легок на помине, стоял на берегу и пристально смотрел на нее исподлобья. — Уже холодает. Простудишься.
— Мне и здесь хорошо.
на хотела сидеть на камне и чувствовать себя несчастной.
— Отлично, — сказал мужчина.
Однако, его взгляд говорил об обратном. Девушка отвернулась. Снова он появилcя часа через два, когда она начала мерзнуть всерьез.
— Если не пойдешь по — хорошему, возьму под мышку и отнесу сам.
Вообще-то она и так уже собиралась вернуться в хижину.
— Вот только без рук, пожалуйста.
Она поддернула повыше штанины, прошла по ледяной воде и, стараясь не стучать зубами, гордо прошествовала мимо инквизитора. Он издал странный звук, нечто среднее между проклятием и смехом. У нее хватило ума не уточнять.
В очаге опять горел огонь. На столе ее ждали разогретые консервы, а в котелке закипала рубиново-красная жидкость. Вино? Вирсавия принюхалась. Где он его достал? Не иначе, как успeл сходить в аббатство.
— Пей, пока не заболела.
После первого же глотка по всему телу разлилось блаженное тепло. Себастьян перемешал пластиковой ложкой разогретое мясо, попробовал, поморщился и высыпал у него что-то из маленького бумажного пакетика.
— Чтo за гадость эта ваша галльская кухня. Ни соли ни перца.
Кто бы сказал, что перед Вирсавией сидит непредсказуемый и опасный, как горячий нитроглицерин, убийца. Сейчас он казался не страшнее сахарной ваты.
— Пей сам, — она пододвинула ему свою кружку.
Бросив на нее нечитаемый взгляд, мужчина послушно сделал первый глоток. Вия встала и подошла почти вплотную к нему.
— Жара у тебя уже нет, — она положила ему ладонь на лоб, и Себастьян непроизвольно прикрыл глаза.
Сидеть так было непозволительно хорошо, и он чуть не потянулся вслед за ее рукой, когда девушка отступила назад.
— Снимай рубашку.
Она уже стояла у него за спиной. Наверное, Вия заметила, как он торопится, но виду не подала. Ее теплые руки легли чуть ниже лопаток, и это было уже блаженство. Там, в баре, а затем в номере гостиницы, он был слишком увлечен ее длинными ногами и круглыми сиськами, мягкой кожей и шелковыми волосами, и потому не заметил, что под привлекательной оберткой скрывается нечто более ценное. Теперь, наблюдая за Вирсавией вблизи, он начинал понимать, что она была теплoм и светом в жизни многих людей. Просто еще не готов был признать, что она согревала и его. Совсем неправильная ведьма, тем более для покалеченной.
— Ты уже не боишься, что я тебя убью?
— Надоело бояться.
Девушка наполнила свою кружку, а затем долила вина Себастьяну.
— И правильно. — Мясо он, кажется, переперчил, так что теперь пил вино с двойным удовольствием. — С тех пор как экологи выяснили, что ведьмы исключительно благотворно влияют на окружающую среду, правительства всех стран носятся с ними, как с хрустальными рюмочками. Особенно на фоне этих страшилок про глобальное потепление.
— Так какого…!? — Девушка даже закашлялась от возмущения. — Какого черта ты вытащил меня из госпиталя? У меня же все операции расписаны на месяц вперед!