Сердце волка
Шрифт:
Но, честно говоря, лучше бы это сделал дартхари. Юноша не хотел отрекаться от леса. Только от стаи.
– И что теперь?
– Теперь? А теперь беги в свою хижину, вещи собирай. Я пока коня хорошего подыщу. Ехать… довольно долго.
– А Чару можно будет взять?
– Чару? – Аравейн, казалось, очень удивился. – А это кто такая?
– Аксал.
Маг вздрогнул.
– Ты приручил аксала?!
– Я не приручал. Она мой друг. Самый лучший.
Несколько секунд Аравейн молчал.
А потом вдруг улыбнулся.
– Отлично. Просто прекрасно, – только и сказал маг, продолжая улыбаться. Пожав плечами, юноша отправился собирать вещи.
Что значит эта улыбка, он спросит у Аравейна по дороге. Ведь она вроде бы будет длинной.
Ну и хорошо. Чем дальше от Арронтара – тем лучше.
Вот только… Почему кажется, будто он что-то забыл? Почему так странно сжимается сердце?
Наверное, потому что он наконец всё понял и смирился. Ему нет места здесь. Нет и никогда не будет. Во всём Арронтаре не найдётся ни одного оборотня, кто бы любил Дэйна.
Значит, пришло время попытать счастья где-то ещё.
И больше не вспоминать глаза сестры в момент, когда она швырнула тот, самый первый, камень в Ночь Первого Обращения.
И уж тем более не вспоминать, какими эти глаза были в день, когда она родилась и, улыбаясь, тянула к Дэйнару маленькие ручки.
Они уехали вечером, ещё до заката.
Вещей у юного горбуна было немного. Основное место занимала Чара, которую он усадил в кусок плотной ткани, обёрнутой вокруг тела на манер сумки. Аксал ворчала, но всё понимала и терпела любые издевательства над собой.
Уезжали они через западные ворота. Дэйнар удивился, но ничего не сказал Аравейну. Пусть будет Снежная пустыня. В конце концов, столько песен Арронтара посвящено именно ей, так почему бы и нет?
Отправившийся на запад Дэйн так и не узнал, что случилось в ту ночь. Ведь если бы они с Аравейном немного повременили с отъездом, всё могло бы быть совершенно иначе. Но… как случилось, так случилось.
***
Лирин сбежала из дома. Это было несложно – девочку не особенно охраняли, полагаясь на её благоразумие.
Сломя голову она мчалась в Северный лес, веря, что сможет найти там брата. Она бежала, ориентируясь только на чутьё, обострившееся в тот момент до предела, потому что ночное зрение у оборотней работает только в зверином обличье, а перекинуться Лирин не могла. Она ещё не подчинила внутреннего волка, а на таких оборотней надевают специальные браслеты, блокирующие вторую ипостась, которые снимают только на игрищах.
Лирин чуть не свернула шею, несколько раз зацепившись ногой за корягу и полетев на землю со всего размаха. Но девочка не обращала на эти падения ни малейшего внимания.
Прошлой ночью она не смогла увидеть Дэйнара,
Каким образом нашла хижину брата, Лирин толком и не поняла. Возможно, по запаху… а может, как-то ещё.
Но это было уже неважно. Потому что Дэйнара в ней всё равно не оказалось.
Девочка заметалась вокруг дома, не зная, что делать дальше, не веря. Куда он мог уехать? И как он мог?!
Она чувствовала, что брат уехал навсегда, и это причиняло Лирин такую острую, звериную боль, что девочка почти не могла нормально соображать. Упала на землю рядом с крыльцом и горько заплакала, запустив пальцы в почву.
Неожиданно хлынул дождь. Он с силой ударил Лирин в спину, словно напоминая обо всех камнях, брошенных в брата за эти годы, и девочка завыла.
Земля под её руками становилась всё рыхлее, всё податливее. Лирин запустила в неё руки уже по локоть, будто хотела спрятаться, скрыться от струй дождя, хлеставших её, как кнутом.
«Я заслужила. Заслужила».
Всё тело сжалось в один большой, страдающий комок, который выкручивали, как половую тряпку. И казалось, что этому не будет конца.
И она вспоминала… вспоминала, как однажды Дэйн починил её любимую куклу, когда Рэйнар, за что-то рассердившись на сестру, оторвал игрушке руку. Как он кормил её с ложки, а когда Лирин не хотела глотать, ласково улыбался и говорил: «Кушай. Ты должна стать большой и сильной». И после этих слов она послушно ела.
Она вспоминала, как он пел им с Рэйнаром колыбельные перед сном. Каждый день разную, никогда не повторялся. И голос его звенел, успокаивал и уносил в страну ярких детских снов…
– Прости нас, Дэйн, – прошептала Лирин, прижимаясь лбом к холодной, мокрой и рыхлой земле. – Мы всё вспомнили. И поняли, когда подросли. Но, наверное, слишком поздно.
Она совсем замерзла из-за этого безжалостного дождя и пронизывающего до самых костей ветра. Но уходить не хотела. Лирин чудилось – пока она лежит здесь, запустив руки в землю по локоть, её каким-то образом что-то связывает с Дэйнаром. И он почувствует эту связь. И вернётся.
Пальцы на руках уже начинали неметь, когда Лирин прошептала:
– Пожалуйста, пусть он вернётся. Помоги мне вернуть его, Арронтар. Я знаю, ты слышишь… Прошу, помоги вернуть Дэйна!
Как только она сказала это, ветер задул сильнее. Так сильно, что Лирин показалось – он хочет уничтожить её.
Но потом девочка расслышала в жутком гуле, стоявшем у неё в ушах, слова:
«Я не смогу. Не с-с-с-смогу. Не с-с-с-с-смогу».
Задохнувшись от неожиданности, она вскочила на ноги.
Вокруг неё стояла кромешная тьма. Девочка видела только, как волнуются кроны деревьев на фоне более светлого по сравнению с ними неба. И дождь… он по-прежнему нещадно хлестал её тело.