Сердце волка

Шнайдер Анна

«Иди».

И она шла, оглядываясь по сторонам, улыбаясь и понимая — Арронтар помнил её.

Помнил и ждал.

?

Когда ждёшь так долго, что ожидание начинает составлять часть тебя, когда не помнишь, сколько прошло времени — лет или веков? — когда порой кажется, что это никогда не кончится…

Тогда замираешь, не веря.

Ты чувствуешь дрожь земли. Чувствуешь взволнованное дыхание ветра. Слышишь пение птиц и понимаешь,

о чём они поют. Они поют о том, чего ты так долго ждал.

И твоё сердце сжимается, сжимается от надежды и любви.

Неужели?..

Неужели?..

Она вернулась…

Он бежал вперёд, не помня себя. Бежал, ориентируясь на стук собственного сердца и запах… запах той, что ушла так давно. Так давно…

Она стояла возле одного из самых старых ирвисов, закрыв глаза и положив маленькую ладонь на кору дерева. Нарро чувствовал его довольную вибрацию, и застыл, любуясь.

Совсем другая. Стройная и гибкая, и чуть выше, чем была раньше. В белом платье, облегающем высокую грудь, тонкую талию и покатые бёдра, босая… Распущенные золотые волосы — одна прядь, ближе к левому виску, седая, — полные губы, тонкий нос, изящные брови…

Она открыла глаза, словно почувствовав его взгляд. Глаза были прежними.

— Здравствуй, — сказала тихо. И голос тоже не изменился.

— Здравствуй, — ответил он.

Она опустила руку и сделала шаг вперёд, не отрывая взгляда от лица Нарро и не опуская голову. Раньше она не могла так делать. А теперь изучала его, и в её глазах кружились золотые искорки.

Он замер, боясь сделать шаг самому. И следил за тем, как она медленно идёт к нему, всё ближе и ближе…

— Я думал, ты не придёшь… — прошептал он.

— Почему?

— Грэй умер три года назад.

Она вздрогнула, и в её глазах мелькнула боль.

— Я думал, ты решила… не возвращаться.

— Так и было. Я помогала внуку разбираться в делах, свалившихся на него после отречения Эдвина. Но с каждым днём тоска по Арронтару становилась всё сильнее, в лес тянуло так, что я не могла спать по ночам — думала, притянусь сюда. И я решилась… я была у Моря Скорби. Я простилась… с той жизнью.

Нарро помнил, как неделю назад ему передали новость о смерти вдовствующей императрицы Рональды. Но он не сомневался, что и Эдвин, и остальные её родственники знают об истинном положении дел.

— Там очень красиво, — сказала она, и искорки в её глазах закружились быстрее. — Очень.

Он кивнул. А она вдруг рассмеялась.

— Как всё это глупо… Нарро, я ведь пришла к тебе. Однажды, когда я была маленькой девочкой, я подумала, что мне не хватит смелости, даже если пройдёт пятьдесят лет. И я хочу, чтобы ты знал — я ошибалась. Теперь мне хватит смелости.

Она сделала шаг вперёд и положила ладонь ему на грудь.

— Я люблю тебя.

Прошло несколько секунд, прежде чем Нарро обнял её, прижимая к себе и целуя так нежно и крепко, как хотел поцеловать ещё много лет назад, когда впервые увидел.

— Я не простила.

— Тихо… Не говори ничего…

— Нет-нет, нужно… Я

пришла, потому что люблю тебя, понимаешь? Но я не простила. Я много думала об этом, Нарро. И я не могу, не получается…

— Сейчас это неважно. Главное, что ты вернулась.

— Но ведь проклятье…

— Тихо… Не говори о нём…

Он целовал её губы, чувствуя себя абсолютно счастливым, и не хотел думать ни о каком проклятье. Лес тоже не хотел думать о нём, и только негромкий звон ветра в листве выдавал его волнение.

— Расскажи, что ты делал…

— Что я делал? — Лёгкая улыбка. — Ничего особенного, то же, что и раньше.

— А в стае рождаются… ну… такие, как мы?

Короткий кивок.

— И?..

— Пойдём, — Нарро встал с земли. — Я думаю, тебе пора увидеть всё собственными глазами.

Они пришли на Великую Поляну в вечерних сумерках. Нарро громко зарычал, созывая оборотней на общее собрание, а она застыла посередине, оглядываясь по сторонам.

Древний Камень не светился. Значит, проклятье не снято. Впрочем, это она понимала и так.

Трава, деревья, кусты — всё было таким же, как раньше, но почему-то ей казалось, будто что-то отличается. И она смотрела, смотрела… и почти пропустила тот момент, когда вокруг стали собираться первые оборотни. Они медленно заполняли Поляну, стараясь не поднимать глаз. Головы их были опущены, словно им… стыдно?

С неба, сверкнув ослепительно-белыми перьями, упала птица, превратившись в высокую и красивую аловолосую девушку. Девушка улыбнулась, смерив ласковым взглядом дартхари Нарро и стоявшую рядом с ним женщину, и сделала несколько шагов назад, очутившись рядом с… с…

— Приветствую всех собравшихся членов стаи…

Она вздрогнула, услышав голос Нарро — так увлеклась рассматриванием мужчины, что стоял рядом с Эллайной.

— Сегодня к нам пришла та, кого я хочу назвать возлюбленной женой своей и хозяйкой леса нашего…

У неё заболело в груди. Нет, не от слов Нарро, а совсем по другой причине.

— Прошу тебя сказать своё имя и принять мою руку, если ты согласна стать мне женой и разделить со мной титул дартхари.

Нарро, встав на колени, протянул руку и замер, ожидая, что она скажет или сделает.

Стая тоже замерла.

Она обвела присутствующих взглядом, вдруг поняв, чем они отличаются от оборотней, оставшихся далеко в её прошлом. Раньше у них не было раскаяния в глазах. Никогда, ни малейшего.

Осознав это, она медленно повернулась к мужчине, на которого смотрела до того, как заговорил Нарро. Джерард тоже смотрел на неё, и руки его лежали на плечах девочки, что стояла перед ним.

И та, которую когда-то звали Рональдой, почувствовала, что прошлое осыпается с неё, будто песок, смешиваясь с дорожной пылью. И боль, горечь, обида — всё это выходило из неё вместе со слезами, заструившимися по щекам, и впитывалось в землю. Впитывалось, чтобы со временем прорасти чем-то совершенно другим. Она пока не знала, чем, но без жалости расставалась с тем, что мучило её сердце все эти годы.