Сердце жены врага
Шрифт:
— Чтобы никто не знал из посторонних. Это мое личное уединенное место. Я столько лет потратил для того чтобы разбить этот сад.
— Представляю!
Сад огромен, на двести квадратных метров или более. И все такое цветущее, благоухающее, радующее глаз!
— Тут я отдыхаю от работы, от города, от суеты. — он берет меня за руку, проводя экскурсию по своим владениям. — Тут даже можно выжить какое-то время. Дверь бронируется, изнутри и снаружи,
— А еда?
— Еда растет. Приглядись: тут есть банановые пальмы, внизу овощи, корнеплоды и ягоды. — он срывает крупную клубнику и кормит меня ею с руки.
Сладкий сок течет по губам. Облизываю их, а Марат загипнотизировано смотрит на движения моего языка.
— Лера, иди сюда!
Подаюсь к нему, разрешаю приобнять, взять за подбородок, встретиться нашим глазам.
— Лера, я безумно хочу тебя. Но больше не буду принуждать. Я привык брать многое силой, но не женщину. Ты можешь вернуться к себе и я не трону тебя.
Я хочу остаться рядом с ним, в этом волшебном саду. С Маратом можно не вздрагивать каждый раз, ожидая что он потянется меня душить как Влад, или ущипнет за чувствительное место, либо вообще ударит. Человеческое отношение Марата привязывает к нему крепче, чем все вместе взятые угрозы Волкова.
Тянусь к нему на цыпочках. К его губам. Пробую их на вкус. Исследую, запустив пальцы в густые темные волосы. Марат подхватывает меня на руки. Несет в сторону пальм.
— Красивая. Легкая. Пушинка. Моя. Только моя, сейчас! — жарко шепчет он мне, прикусывая ушко.
Замечаю гамак, натянутый меж деревьев. Он опускает нас туда, освобождая от лишних одежд.
— Марат, мне нельзя беременеть.
Предупреждаю его на всякий случай. Вчера у стены он контролировал эту ситуацию, но лучше сразу поставить его в известность. Врачи давали мне плохие прогнозы на счет беременности, поэтому Влад, слава богу, не настаивал на детях. Не хватало еще рожать от сумасшедшего.
— Не бойся, заверяет он меня. Я не допущу этого.
— Лера… — слышу нежный зов из далека. — Ле-ер…
Я больше не в гамаке. Алиса гладит меня по руке, склоняется, чтобы поцеловать в лоб.
— Лер, ушел твой изверг пока. Хоть нормально пообщаться сможем.
— Алиса, что со мной произошло? — хриплю, потому что воздух из легких выходит сдавленно, натужено.
— Волков сказал что ты потеряла сознание, и он тут же вызвал скорую. Лер, тебе заменили сосуд. Шрам, говорят большой останется.
Пытаюсь немного пошевелиться, но понимаю, что вся грудь замотана
— Но шрам, ерунда! Главное — ты жива осталась.
— А где родители?
— Я их еле спать уложила, а сама сразу к тебе, потихоньку. Не хотела, чтобы наш разговор кто-то слышал.
— Где деньги взяли на операцию? Волков снова наделал долгов?
— Лер, я продала колье, что мне вручила Сильва. Этих денег хватило. Лер, я надеюсь оно не краденное, хотя, какая сейчас разница, ради тебя я готова и украсть!
— Нет, колье — подарок. Только не спрашивай от кого.
Через два месяца
Я лежу отвернувшись к стене. Рука Влада скользит по моим волосам, пропуская пряди через пальцы, чуть задерживается и напрягается на затылке. Неужели душить будет, гад? Но кончики пальцев проходят опасную зону, теребя бретельки ночной рубашки, а потом и вовсе ныряя под тонкий шелк ткани.
Влад наглаживает мне спину, почти дойдя до ягодиц, его пальцы пробираются под резинку трусиков. Я вздрагиваю от отвращения.
— Лер, ты же не спишь?
Уснешь тут рядом с извергом, а как же… С тех пор как вернулась с больницы, могу спать только днем, когда муженек уезжает в город по делам. Запираюсь изнутри своей комнаты, прошу Сильву разбудить меня при его появлении, и только тогда могу расслабиться. По-другому никак.
— Лер… Лерушка-а… — Влад наваливается на меня как боров.
Он в одних плавках и я, через ткань рубашки чувствую его напрягшийся член.
— Влад, мне нельзя сейчас!
— А мы потихоньку! Полегоньку! Ну же! — Он разворачивает меня лицом к себе и нависает на руках надо мной. — Неужели ты не соскучилась? Я за два месяца знаешь, как оголодал?
— Врачи мне запретили, — напоминаю ему, хотя похоже, напрасно. Влад возбужден и его не волнует ничье мнение и ничье здоровье.
— Да брось, — его руки скидывают бретельки ночнушки, обнажая грудь. — встали, затвердели, — он сжимает сосок между большим и указательным пальцами, — мои девочки рады меня видеть!
Хотя мы оба в белье, но Влад вольготно располагается меж моих бедер, вдавливаясь в меня, вжимаясь до боли.
Вскоре к пальцам присоединяется язык. Он ведет влажную дорожку до ключицы, а потом задевает шрам.
— Блядь! — рычит Влад, отпуская меня. — Твой долбанный шрам! Испортил всю малину!
Молчу, радостная что хоть что-то могло остановить этого похотливого чудовища. Муж вскакивает, зажигает верхнее освещение. Я натягиваю одеяло до горла.