Сердце жены врага
Шрифт:
— Даю тебе два дня! Заверши все дела. Своим родственникам и подружкам сообщи, что уезжаешь по работе мужа. Собери вещи. Возьми с собой только самое необходимое. Десять чемоданов с тряпками я не потащу! И только посмей пикнуть кому-то о нашем разговоре — удавлю!
Руслан держался из последних сил. На запястьях у девушки однозначно останутся синяки, но отпустить, или ослабить хватку он не мог.
— А сейчас, пошла вон отсюда, шалава! — он всё же пересилил себя и смог разжать тиски, толкнул ее прямо на скамью, и вроде даже не сильно, но девушка упала
Руслан быстро удалялся от беседки, боясь вернуться и сделать все, что он задумал прямо сейчас, не ждать отпущенных ей сорока восьми часов. Ну вот и все. Он сообщил Лере о принятом решении. Теперь осталось подождать немного, и это зеленоглазое наваждение перейдет целиком и полностью в его распоряжение.
Лера
О брате Марата ходили легенды. О его жестокости, беспринципности, коварном ведении дел. Тень старшего брата бросалась и на младшего. Благодаря нему Марата в деловом мире боялись и уважали не менее чем Руслана. Но Марат и близко не был похож характером на Руслана.
Он забрал меня и только в самый первый раз, на волне злобы и мести позволил себе причинить мне боль. Руслан же, по его виду сейчас готов меня разорвать. Я сделала всё, точно по его рекомендации. Объявила родителям и сестре о долгой деловой командировке, практически подписывая себе смертный приговор.
Я не пыталась сбежать или как-то скрываться. Во-первых, была свидетелем по делу об убийстве Марата, и у меня оставалась маленькая надежда, что Руслан не станет калечить меня, потому что я нужна суду живой и относительно дееспособной, во-вторых, зная не понаслышке о возможностях Чернышева, не видела в этом какой-то смысл. Вернет и сделает мне в сто раз хуже. Ну а в-третьих… операция хоть и стабилизировала моё состояние, но практически все виды нагрузок были для меня под запретом и грозили смертью в прямом смысле этого слова. В таком состоянии только пытаться скрыться и начинать жить на новом месте…
Поэтому я молча собирала необходимые медикаменты, отдав приоритет им, нежели каким-то дополнительным не столь важным вещам типа одежды или украшений.
Сильва, моя верная пожилая помощница, так же собирала вещи. Она нашла себе работу в другом доме. Сложно ее в чем-то обвинять. У нее своя семья — дети, внуки, которых она поддерживает материально.
— Лера, что сказали на приеме?
Два часа из отведенных мне сорока восьми я потратила на плановый осмотр у кардиолога. Так же сообщила о длительной командировке, открепив себя от клиники.
— Врач была в ужасе, узнав о моей поездке. Она настоятельно рекомендовала мне никуда не ехать. Я бы и рада ее послушать, но…
— Лер, может тебе рассказать Чернышеву о своем состоянии? Может бы он передумал тогда?
— Сильва, он не передумает, а узнав о болезни, у него будет дополнительный рычаг давления на меня. Спрячет лекарство, или отберет его и будет наблюдать, как я медленно умираю от сердечной недостаточности.
Я замерла от пришедшей в голову внезапной страшной мысли. А ведь мое состояние только на руку этому извергу. Ему ведь по сути даже убивать меня не нужно будет, — не даст
— Нет Сильва, ему нельзя знать о моем сердце.
— Ох, ты моя бедная девочка. Лер, поедем со мной. Я спрячу тебя в Кишиневе!
Я горько улыбаюсь. Сильва наивна, точно трехмесячный котенок. Найдет он меня хоть в Кишиневе, хоть на Луне!
— Нет. У тебя дети, внуки, зачем подвергать их опасности? Не надо ради меня рисковать своей семьей.
— Ох, — она крепко обнимает меня, роняя слезы в большой вышитый платок.
— Сильва, да не переживай ты так! Вспомни, как со мной хорошо обращался Марат! И Руслан тоже не сделает мне плохо. Вот увидишь!
Успокаиваю пожилую подругу, а у самой в голове раздается — «Руслан сделает мне не просто плохо, а невыносимо!»
С тоской оглядываю свой дом, где я никогда не была счастлива. Но, по крайней мере, я хоть примерно знача, чего мне ожидать. Сейчас же меня пугала полная неизвестность в руках Чернышева-старшего. Он был так зол позавчера, так грубо толкнул меня на скамью, что синяк на боку, слегка ниже груди налился синевой и цвел до сих пор.
Взгляд на чемоданы. Их шесть. Я честно собирала вещей по минимуму. Всё остальное — это лекарства: ампулы, шприцы, таблетки, сиропы в стеклянных бутылочках… Я запасла их на шесть месяцев вперед. На большее у меня не хватило ни денег, ни тем более сил. Я не знаю, сколько из этого всего мне позволено будет взять, поэтому, один чемодан — один месяц жизни. Это при хорошем раскладе. При плохом — сколько чемоданов, столько и месяцев.
Я ходила по дому из угла в угол. Красиво одеться? Зачем? Неизвестно ведь куда он меня завезет. Может и не сразу убьет — зачем тогда приказал вещей собрать? Надела джинсы и свободный свитер. Накраситься? Тоже незачем — будет делать больно и слезы потекут черной тушью по лицу. Замазать сердечные синяки под глазами если только…
Накладываю консилер, а сама думаю, что вот только от одного мучителя избавилась — только-только вздохнула полной грудью, как тут же попала в лапы другого. Видимо, судьба у меня такая и от нее не уйдешь, не убежишь. Даже если бы я не пошла на прощание с Маратом, где гарантия, что Руслан не разыскал бы меня тут?
Звонок в дверь оглушил весь дом. Я вздрогнула. Вот и настал этот час. На трясущихся ногах поднялась. Так, надо собраться. Не хватало еще трястись и быть жалобной перед ним. Выпрямилась. Расправила плечи. Решительно пошла к двери
Руслан.
Она стояла на пороге гордо вздернув подбородок, решительная, точно перед прыжком в пучину. Что ж, похвально. С сильным противником намного интереснее, чем со слабым. Руслан ожидал увидеть девушку в слезах, жалкую, отчаянную, подавленную, такую, какой он видел ее на похоронах брата, но ничего подобного.
Лера держалась молодцом. Если неизвестность и пугала ее, то виду она не показывала. Отлично! Руслану будет только в кайф ломать ее характер день за днем, отравлять ей жизнь и мстить за каждую непрожитую секунду жизни Марата.