Сердце Зоны
Шрифт:
На рации тускло светилась лампочка; шум помех из динамика стал громче, когда Никита подкрутил настройку. Выйдя из будки, он походил вокруг, нашел в джипе кусок брезента. Притащив его в подвал, расстелил позади стула, положил военного, завернул и вынес наружу. Сбросив тело в реку, вернулся и сел перед рацией.
И через полтора часа бесплодных попыток выйти на связь услышал в динамике знакомый голос.
– Андрюха!
– заорал Пригоршня в микрофон.
– Так ты жив!
– Да, а ты?
– донеслось сквозь помехи.
– Ну наконец-то. Где ты находишься?
– На
– Я отходил тут, местность разведывал. Так ты у моста? Я тоже.
– Где? Где ты, не вижу…
– На том берегу, где туннель. «Малыш» внутри стоит сейчас. А ты на втором берегу, значит?
– Ага. Мост поднят, не могу перебраться, а нырять не хочется. Я не ел уже черт знает сколько, аж ноги дрожат. И вообще заболел, кажется.
– Сейчас поешь. Так, это тот кирпичный домик, значит… Я его в бинокль рассматривал.
– Он, он. В нем рацию нашел…
– Выходи тогда. Сейчас я буду, через минуту.
Действительно, вскоре на другом берегу появилась знакомая фигура, и Никита, встав на краю обрыва, замахал руками. Он увидел, как Химик подошел к подъемному механизму моста, наклонился и стал с натугой поворачивать маховик. Приглушенно скрипя, решетчатая конструкция поползла вниз.
– Значит, этот городок между нами и ЧАЭС стоит. И другого пути нет, я уже все осмотрел, я ж давно тут тебя дожидаюсь. Вот, гляди внимательно.
Они сидели на крыше «Малыша» возле выдвинутой турели. После полудня начало холодать, дул сильный ветер, по небу ползли, стремительно меняя форму, темно-синие облака. Химик расстелил на турели карту и придерживал ее одной рукой, чтоб не сдуло, а второй показывал. Черным фломастером было обозначено место, где они находились, рядом нарисованы длинные извилистые линии.
– Это лес. Он весь такого необычного цвета, красно-рыжего. То есть не лес - заповедник. Перед ним ограда с воротами решетчатыми, сверху вывеска: «Лиманский заповедник».
– Лиманский?
– переспросил Никита.
– Да, это тот самый город. Так вот, через заповедник не проехать. Во-первых, деревья старые, «Малышом» мы такие не повалим. И пешком не выйдет, там снорки.
– Чего, снорки в лесу?
– удивился Никита.
– Я сам глазам не поверил. Подобрался туда аккуратно, на ограду залез, лег и стал смотреть. Столько снорков в одном месте никогда раньше не видел, даже на Свалке, когда они на нас насели. На ветках сидят, как вороны, по земле между деревьями скачут, дерутся, ползают, качаются там, ухают… Вроде королевство у них лесное какое-то. Не пройти и не проехать, короче.
– А если с запада этот заповедник обогнуть?
– Тоже не выйдет.
– Андрей махнул рукой влево.
– Между оградой и притоком ручей начинается…
– Ну, это, в общем, не Миссисипи. Можно перебраться.
– Ага, и за ним сразу - здоровое болото. Топь натуральная, не продеремся, застрянем.
Пригоршня закашлялся, прижав к губам кулак, и пожал печами.
– Сколько?
– Так я у тебя спрашиваю.
– Тю! Я ж по катакомбам бродил, там дня и ночи нету, а вышел тогда из «Малыша» без ПДА и без часов. Мы с Болотником пару раз спать укладывались по очереди, до того как в тот колодец попали… Не знаю я, сколько времени прошло, - это ты должен знать. Ты на поверхности оставался, Андрюха!
Химик покачал головой.
– Не на поверхности - в пузырях. Я там чуть совсем не потерялся.
– Ну так а часы в кабине… - начал Пригоршня и замолчал, вспомнив, как часы эти, вместе с таймерами ПДА и даже наручными электронными часами Химика, дорогими, которые он выменял у Сорняка аж за три ящика водки, то и дело отключались, когда они попадали в очередной пузырь, либо начинали сбоить, отматывать время в обратную сторону или «тормозить», отсчитывая секунды с трех, а то и пятикратным замедлением.
– От часов никакого толку, - заключил Андрей.
– Нет, так что же… Ну это ж глупость какая-то, мы что, не можем теперь определить, сколько дней прошло, с тех пор как у Слона были?
– возмутился Никита.
– Сейчас, погоди, я посчитаю. Так, до Свалки - сутки примерно. Потом еще… Значит, потом морлоки появились… А тогда я заснул, Болотник разбудил, и… Хорошо, а ты сколько уже здесь торчишь, меня ждешь?
– Около полутора суток.
– Ну вот, значит, у нас время до завтрашнего вечера есть!
– объявил Пригоршня.
– Точно говорю. А, нет, не точно. Если яд тот и вправду был - мы его утром выпили.
– Тогда уже не утро было, - возразил Химик.
– Скорее к полдню дело шло.
Пригоршня заключил:
– Ну, значит, даже и не до вечера - до полудня завтрашнего. Вот же, вовремя это я из подземелий вылез и сюда добрел. Хорошо, быстрее тогда давай меня в курс дела вводи. Слева - разобрались, снорки и болото. А справа что?
– А справа разлом.
– Какой еще разлом?
– Большой разлом, Никита. Ну или пролом, как хочешь называй. Пропасть.
– Почему мы о нем раньше ничего не…
Андрей пожал плечами.
– Так мы и про Быстрый этот раньше ничего «не». По-моему, он после выброса образовался, разлом, в смысле. Я ж тебе говорил, тут такое творилось по всей Зоне, пока ты в катакомбах своих отдыхал…
– А ты по пузырям шастал, турист.
– Да, а я в пузырях. Может, там земля как-то сместилась или еще что. Короче, глубокий провал, дно видно - но далеко. И там несколько раз стаи кабанов пробежали, я сверху видел. А потом гляжу - за ними бюреры мчатся. С дубинками какими-то, копьями… Ну вроде как загоняют стаю. Хотя это неважно, бюреры там или нет, все равно мы через него не переберемся. В общем, Никита, места тут невеселые. И выходит, что единственный путь - напрямую, через город.