Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал
Шрифт:
Оставалось добраться до Гербового зала, и судьба такую возможность предоставила. Эрвин Ноймаринен передал Катарине приглашение, более похожее на приказ — вдовствующей королеве предлагалось переехать после рождения сына и до окончания войны в Ноймар. Катари рвалась в свою Ариго, но отказать всесильному герцогу не дерзнула. Дикон был этому почти рад.
Айрис последовала за опальной госпожой в Багерлее, откуда всех выпустил Фердинанд. Что ж, Ричард отправится за своей королевой в волчье логово. Там помощи ждать неоткуда. Там можно рассчитывать только
Если Щит узнает истинного хозяина, всевластию ноймаров конец, а если реликвия в другом месте… Что ж, хуже, чем сейчас, уже не станет. Сюзерен мертв, древние знания утрачены, олларовское отребье подняло голову… Единственная преграда на пути временщиков — одинокая королева и трое эориев, двое из которых не желают знать, кто они есть. Робер думает только о фураже и займах, его даже не оскорбило высокомерие Эрвина, а Дэвид себя заживо хоронит. Он называет себя и свою семью предателями. Рокслеи и предательство… Святой Алан, это даже не смешно!..
Тихое жалобное ржанье, почти плач. Сона. Не хочет в Ноху, но пойдет, как пошла в Лаик и в Дору. Лошади могут шарахаться от теней — дорогу все равно выбирает всадник.
— Монсеньор, как вы помните, во Внутреннюю Ноху эскорт войти не может. Не скажу, что мне это нравится…
Дику это тоже не нравилось, но не зарежут же клирики члена регентского совета! Пусть Повелитель Скал не любит кардинала и не скрывает этого, танкредианец все же не Сильвестр. Он интригует, а не убивает.
— Стучите.
— Как будет угодно монсеньору.
Калитка открылась тотчас — люди Левия были отменно вышколены. Вышедший навстречу капитан казался знакомым, но имя Дикон, если и слышал, то не вспомнил.
— Я пришел провести ночь у гроба своего государя. — Дик был холоден и спокоен. Блор вряд ли догадается, что его господину хочется сбежать, а монахи тем более.
— Все в порядке, сударь, — вежливо произнес серый капитан, — нас предупредили, но прошу вас спешиться. После известных событий его высокопреосвященство распорядился не допускать во Внутреннюю Ноху чужих лошадей.
Они были голодны как волки, вернее, как волк и какой-то другой зверь, очень вежливый и достаточно хищный. Гость уплел никоим образом не меньше хозяина, но надо было видеть, с каким изяществом он это делал. На миг Ариго стало неудобно за собственные манеры, потом генерал об этом забыл, высказывая свои опасения уже четвертому собеседнику. Придд слушал, не забывая двигать челюстями. Если он и полагал свое начальство излишне мнительным, то не подавал вида, зато сам Ариго с каждым словом убеждался в собственном ничем не оправданном упрямстве.
— Вообще-то, — честно заключил Жермон, — никаких оснований для тревоги нет. Даже если на нас навалятся не пятнадцать тысяч, а все двадцать, мы продержимся до прихода подмоги. Конечно, когда фок Варзов станет у Доннервальда, Печальный язык обретет для дриксов особую прелесть, но до этого еще надо дожить, а время мы уже выиграем.
Будь на месте Придда
— Есть очень среднее вино и хорошее — по утверждению Рёдера — пиво. Что будете?
— Я бы предпочел воду, в крайнем случае — среднее вино.
— Считайте случай крайним. О чем вы задумались?
— О Павсании.
Ответ был быстрым и не просто странным, но совершенно непонятным. Парень устал слушать генеральские разглагольствования и вспомнил о своем.
— Прошу меня простить, я имел в виду…
— Павсания, — ухватил за хвост собеседника Ариго. — Понятия не имею, кто это такой, но почему бы о нем и не подумать? Особенно если нельзя встать и уйти, но вежливость доведет вас до несварения. Воспоминания одинокого Катершванца, мои опасения…
— Я довольно много почерпнул из рассказов господина барона. — Если это извинение, то Ойген — южанин. — И я действительно очень неудачно упомянул Павсания. Теперь мне придется объяснить.
— Вам придется выпить. На сон грядущий… Мы с вами засиделись, а это глупо. «Гуси» легли с курами, вероятно, с ними же и встанут.
— Господин генерал, — обормот не только поднял стакан, но и пригубил, — я прошу минуту вашего внимания. Я вынужден рассказать одну историю, но мне не хотелось бы, чтобы она достигла ушей моих бывших однокорытников.
Конечно! Что у Арно на языке, у этого на уме. Ходить, задрав подбородок, и молчать — не значит не чувствовать. Будь все вместе, первая же баталия что-нибудь бы да прояснила, но Сэ с Катершванцами у фок Варзов, а Придд здесь. Нюхает порох не хуже других, но этого никто не видит, вернее, видят не те.
— Я не намерен вмешиваться в поедание шляпы, — усмехнулся Ариго, — но когда дойдет до дела, горчицу виконту Сэ пришлю.
Хоть бы улыбнулся, паршивец! Вот ведь гордость, а вино не такое уж и плохое. Терпимое вино. Для севера, конечно…
— Господин генерал, я вспомнил о Павсании из-за Пфейтфайера, — объяснил Придд и поставил недопитый стакан. Видимо, счел питейную повинность выполненной. — Мы полагаем, что дриксы вообще и противостоящий нам генерал в частности руководствуются трудами Пфейтфайера и опытом принца Бруно. Все, что они делают или не делают, мы увязываем с этой посылкой, по крайней мере, пока не доказано обратное.
Это напоминает мне то, что случилось в Олларии, которую по приказу временно захватившего ее потомка королевы Бланш стали называть Раканой. Упомянутый потомок возводит свой род к гальтарским анаксам и подчеркивает это с помощью гальтарских же ритуалов, о которых имеет удручающе скудное представление. Окружение потомка знает еще меньше, но боится обнаружить свое невежество, замыкая таким образом порочный круг. Я несколько раз воспользовался этим, ссылаясь на труды Павсания по гальтарскому этикету.