Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

Камша Вера Викторовна

– Потому что не хочу походить на свою мать.

Даже если это не так, красиво. Очень красиво.

– Мой маршал!

– Простите, сударыня. В чем дело?

– Нас нагнал маркграф. Его люди поят лошадей ниже моста, а он срочно хочет вас видеть.

– Командуйте привал. Сударыня, как вам известно, моя мать сейчас в Олларии. При первой возможности я попрошу ее принять под свое покровительство вас и вашу дочь. Если же у моей матери подобной возможности не будет, я приму свои собственные меры, чтобы защитить репутацию Селины, не лишив ее при этом счастья, которого девушка, без сомнения, заслуживает. Сейчас же прошу меня извинить.

Он не гнал Грато вскачь –

несколько минут ничего не решали. Маркграф узнал что-то, поставившее его в тупик, и бросился догонять выехавшего после завтрака гостя. И догнал. Значит, новости пришли вскоре после полудня. Конечно, Вольфганг-Иоганн мог всего-навсего передумать и захотеть взглянуть на тупого варита, но Лионелю в подобное верилось плохо. Бергеры не имеют обыкновения гордо возводить забор, а потом подглядывать в щелку.

Когда Савиньяк спрыгнул наземь и, топча горные жарки, пошел к поднявшемуся с медвежьей шкуры союзнику, он почти не сомневался в том, что услышит. Бруно загнал-таки Вольфганга в угол и, скорее всего, разбил, о чем и доносит командующий бергерским корпусом. Будь иначе, рядом с маркграфом маячил бы талигойский курьер, но фок Варзов не напишет Проэмперадору Севера, минуя регента. Лионель спокойно пожал руку бергера, зная, что тот заговорит первым.

– Я, – с достоинством произнес маркграф, отвечая на рукопожатие, – решил взглянуть на варитскую пивную бочку. Возможно, вы решите прервать поездку, но гость, каким бы он ни был, приглашен, а Излом завязывает ножны всем, у кого в голове есть хоть что-то.

– Я решу повернуть? – умеренно удивился Лионель. – Почему?

Чем был хорош маркграф, так это тем, что, бросив вызов Пфейтфайеру, он научился связно и толково описывать сражения. Хотя очень может быть, что толковость звали барон Райнштайнер. Лионель словно пролетел над тремя далекими курганами, наблюдая достойную Двадцатилетней войны мясорубку. Это было познавательно, но Западная армия съежилась до кавалерийского корпуса, усиленного пехотой и остатками артиллерии. Барон Райнштайнер считал, что фок Варзов следовало передать армию Ариго до сражения, а не после, и, похоже, был прав.

– Я не вижу причин прерывать поездку, – решил Савиньяк. Он ждал неудачи, но не столь чудовищной. Правда, добивший Вольфганга ураган привел в расстройство и Бруно. Надолго ли? Лионель на месте фельдмаршала все равно прыгнул бы первым. Очень возможно, дрикс так и поступил, но не раньше, чем высохли дороги. – Я не успею помочь генералу Ариго, а эта странная буря напоминает мне едва не похоронивший нас с гаунау обвал.

– Это надо обсудить, – согласился маркграф, – но сперва возьмите письмо, адресованное лично вам… Проклятье, я спешил, как какой-то курьер, но теперь, раз уж я вас догнал, неплохо бы пообедать. Жирный медведь не должен видеть нас тощими и смущенными.

– Несомненно, – согласился Савиньяк. Письмо он вскрыл лишь оставшись в одиночестве, когда утомленный погоней и обсуждением просчетов Маллэ и фок Варзов союзник впал в послеобеденную дрему.

«Прошу простить мою краткость, – писал граф Ариго. – Генерал Райнштайнер отправил маркграфу подробный отчет и просьбу сделать для вас копию. Я же должен сообщить, что Ваш брат Арно, служивший моим адъютантом…»

Ничего не изменилось, разве что дела стали еще неотложней да кирасирским палашом рубанула по душе память о выскочившем на дорогу и походя пристреленном олененке. И о матери, которой еще предстоит узнать…

Глава 5

Талиг. Окрестности Старой Торской дороги

Кольцо Эрнани

400 год К. С. 11-й – 12-й день Летних Молний

1

О святом Оноре Арлетта вспомнила на второй день пути. В связи с Октавианскими погромами, само собой.

– В прошлом году я не мог видеть всего. – Граф Гайярэ, настоятельно просивший называть его Пьетро, умело направил двуколку меж двух почти выползших на тропу валунов. – Подробности я узнал по возвращении в Олларию, но октавианские лигисты не явили и десятой доли нынешней прыти.

– Да, – согласилась Арлетта, – сейчас не стали бы ждать утра под дверью Первого маршала и не разбежались бы от единственного выстрела. Я было решила, что, оставшись без крыс и кошек, люди перестают быть людьми, но почему не все? Или они людьми и не были, только притворялись? Тогда мы живем в очень страшной сказке…

Пьетро промолчал, сосредоточившись на болотце, которое следовало преодолеть. Они ехали напрямик, надеясь к вечеру выбраться на Старую Торскую дорогу; ехали быстро, делая короткие остановки, чтобы размять затекшие мышцы и напоить лошадей. Так графиня Савиньяк не путешествовала еще ни разу, но дорожные тяготы не мешали чувствовать себя заново рожденной и при этом внезапно проснувшейся. Женщина помнила все, и этого «всего» было столько, что чувства словно бы онемели. Страх, омерзение, жалость, стыд, радость, ненависть гасили друг друга, и только мозг лихорадочно работал, выстраивая картину чудовищную и непонятную, будто мозаика безумного художника. В один прекрасный летний день горожане проснулись, позавтракали и пошли рвать в клочья себе подобных. Не еретиков, не детоубийц, даже не ювелиров с ростовщиками – соседей, с которыми вчера пропускали по стаканчику.

Болотце благополучно осталось позади, тропа стала шире, обещая самое малое хутор.

– Оноре знал, кто вы? – вновь пошла в атаку Арлетта. – Я не о вашем происхождении, само собой.

– Это он как раз знал.

Столь интригующий ответ подразумевал вопросы и уход на обширные пастбища из века в век нарушаемого Славой целибата, но графиню занимало другое.

– Преосвященный знал, что его, как и меня, хранят ваши… молитвы? Если да, почему он просил убежища? Вывести из Олларии двоих мужчин тогда было проще, чем двух женщин сейчас.

– Он хотел мира.

– То есть?

– Бегство в глазах олларианцев стало бы признанием вины. Оноре решил искать укрытия в доме талигойского вельможи, а позднее при свидетелях потребовать объяснений у Дорака.

– Тогда почему он этого не сделал?

– Он сказал, что не хочет ставить в трудное положение маршала Алву.

– «Сказал»… – с чувством повторила Арлетта. – Клирики умеют подбирать слова не хуже дипломатов. Рискну предположить: преосвященный, уверившись, что невинных защищает не только Создатель, но и Ворон, задумался о грешных. И надумал нечто столь неприятное, что бросился в Агарис.

– Так могло быть, – спокойно согласился Пьетро и остановил лошадку. – Сударыня, позвольте…

Арлетта с удовольствием спустилась в траву. Заросли расступались, уже можно было разглядеть луг, небольшое стадо рыжих коров и шпиль колоколенки.

Подошел Сэц-Пуэн, расстелил плащ, но Арлетта покачала головой – она устала сидеть.

– Сударыня, впереди село. Судя по карте, за ним начинается проселок. Нужно проверить, все ли там в порядке.

– Отлично, – не стала вдаваться в мужские дела графиня. – Я, кажется, вижу ежевику…