Серебристое облако
Шрифт:
Горка в своих колготках не мог зайти в воду и держал корзину с берега. А снимать колготы – это была целая история. Но удержаться на суше было трудно. Сандалики скользили к воде, намокали и, наконец, намокли совсем. Но старанья были не напрасны, в корзинку попал маленький окунек с красными плавниками. Ира наполнила бидон водой и окунька пустили туда. Что и говорить, грусть и радость, как всегда, жили совсем рядом, заменяя одна другую с неуловимой быстротой.
– Потом отдашь, – сказал Шурик.
– Отдам, не бойся, – обещала Ира. Они прошли еще вверх по течению, тут в речку впадал другой
– Мы очень далеко зашли, – сказала Наташа. – Давайте дальше не пойдем.
– Дальше не надо, – сказал Толик. – Дальше Ведьмино место.
– Какое еще Ведьмино? – заинтересовался любознательный Горка.
– Вон там, на иве ведьма повесилась, – сказала Ира авторитетно. Все посмотрели в ту сторону.
– А что, разве бывают ведьмы? – спросил Горка, у которого папа был партийный, и носивший шляпу, пиджак и галстук, в отличие от других отцов, предпочитающих кепки и клетчатые рубахи.
– Раньше были, – пояснил Толик, – до революции.
– Спорим, я туда сбегаю, и мне ничего не будет, – предложил Шурик. Не дожидаясь ответа, и не надевая сандалий, он босиком побежал к ивам. Все смотрели ему вслед. Добежав, он стал прыгать под деревьями. Горка тоже бросился за ним. Бежать по траве было весело. Под ивами, он увидел, что там трава там меньше и реже, чем на склонах оврагов. Они посмотрели назад, Ира с Наташей о чем-то говорили. Наташа явно хотела уйти, но Ира трогала свое мокрое платьице. Они все трое не спеша пошли к ивам.
– Повесь свое платье на ветку, ветерок его обдует, оно быстро высохнет, – сказал Толик, когда они подошли. Ира, изловчившись, закинула мокрое платье на одном из корявых сучьев.
– Ну и где тут ведьма повесилась? – спросил Горка. Толик повертел головой, пожал плечами. Он сел, прислонившись спиной к иве, сорвал травинку и стал ее жевать. В этом месте речка протекала в низинке, в своеобразной траншее, глубиной метра два. Шурик отошел к склону, отвернулся, чуть приспустил спереди штаны и выпустил большую, дугообразную струю, блеснувшую на солнце. Девочки захихикали. Горка тоже встал на склон и попытался повторить подвиг Шурика, но такой большой мощной струи ему сделать не удалось.
Потом Шурик с Горкой тоже уселись у крайней ивы. Горке все время казалось, что на них кто-то внимательно смотрит. Он вертел головой, но кроме их детской компании никого вокруг не обнаружил.
У него были мокрые сандалики и колготки, когда он минуты три посидел на солнце, то увидел, как от его ног шел пар. Наблюдая за этим парам, он пошевелил ногами, свешенными над глинистым склоном, и его пятка наткнулась на что-то твердое под тоненьким крошащимся слоем глины. Он непроизвольно еще подвигал парящей ногой и расчистил что-то серое, округлое. Так он сидел и чистил пяткой выступающий предмет до тех пор, пока из-под земли не проступила его форма:
– Тут… черепушка, – предположил мальчик.
– Чего? Где? – Толик подошел, посмотрел, склонился и попробовал расчистить проступивший из сухой глины предмет рукой. Глина была довольно-таки твердая. Толик осмотревшись, схватил веточку, попробовал ковырять ею, но она тут же сломалась. Он поковырял другими ветками, которых много лежало на земле, поколотил землю пяткой.
– Это камень, –
– Сама ты камень, – сказал Толик, – слышишь, какой звук. Он пустой.
Всем стало ясно, что из-под земли на них глядит мертвая голова. Ира решительно взяла свое немного подсохшее платьице, надела его на себя:
– Пошли, Наташа, – сказала она, – наверное, дождь будет.
Горка посмотрел на небо. Из-под нависших над ними длинных ивовых ветвей небеса действительно казались словно бы темными.
– Надо его вытащить, – сказал упорный Шурик.
– Не надо ничего вытаскивать, – возразила Ира. – Мы пошли.
Толик с сожалением посмотрел на торчащий из земли предмет и сказал:
– Мне тоже надо к папке в «Сельхозтехнику».
Они все вместе пошли к оставленным на месте последней рыбалке вещам, к бидону с рыбкой, корзине и сандаликам Шурика. Горке по-прежнему казалось, что от ив кто-то смотрит ему в спину.
– На, возьми свой улов, – сказала Наташа, подойдя к бидону. Шурик засунул руку и взял засыпающую рыбку.
Они повернулись и пошли прочь. У того места, где в речку втекал ручей, дети разошлись: Толик с девочками пошли направо, а Горка с Шуриком – прямо.
Идти обратно было очень тяжело. Они садились на траву и подолгу отдыхали. Казалось, выше сил забраться на гору. Наконец, когда они забрались на самый верх оврага и сели, Шурик сказал:
– Зырь, как мы много прошли.
Сидя над оврагом можно было увидеть и дальний лес по правую руку, и слева большую реку, в которую впадала их маленькая речка, и церковную колокольню. Они встали и пошли к домам, Горке еще нужно было поливать огород.
Дома мама накормила его обедом. Потом она легла, поспала немного по своему обыкновению и пошла на работу. Горка взял бидон, наподобие того, что был у Иры с Наташей, и пошел поливать морковку, огурцы и все остальное в огороде. Для этого приходилось подойти к уличной колонке, набрать воды в бидончик, и нести в огород. Это было очень трудно, холодная вода выливалась, рука болела. Он по несколько раз останавливался, прежде чем доходил до огорода.
Сделав, что велели, мальчик вернулся к своему прерванному утром занятию. Он любил рисовать рыцарей, богатырей. Обычно Горка занимался этим на широком подоконнике. Там лежало все, оставленное утром: бумага, карандаши и мертвая муха, умершая то ли от голода и жажды, то ли от старости. Под бумагу он подкладывал книгу русских народных сказок, которую уже перечитал не однажды, она называлась «Сивка-бурка». И рисунки в ней ему очень нравились, путешествие по этим рисункам – стало его второй жизнью.
Время от времени он погладывал на окно, на другой стороне неширокой улицы расселись на электрических проводах в рядок вороны.
Потом пришел с работы папка. Сегодня он был трезвый, а потому скучный. Папка включил по своему обыкновению радио, из которого рассказали, что СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Что такое СССР Горка знал, а что такое Израиль – нет. Это радио папка принес с работы. Горке очень нравилось, что оно похоже на те круглые радиоприемники, которые показывали по телевизору в фильмах про войну. Мамку Горка в тот раз не дождался с работы, рано заснул.