Серебристое облако

Енцов Юрий

На второй день, во время перерыва он познакомился с другим таким же, как он, абитуриентом. Они разговорились. Нового знакомого звали Эдиком. Узнав, что Горка не местный, приезжает на экзамены на автобусе, тот позвал его к себе. Хотя сам тоже был не совсем городской, жил в пригороде за рекой, он ездил домой на пароме.

Горка согласился, и после экзамена они на неторопливой переправе двинулись через широкую спокойную реку. На другом берегу идти оказалось довольно-таки далеко. Пока они брели по песчаным дюнам, Эдик сообщил, что они с друзьями

любит здесь шугать под кустами парочки взрослых, которые ищут уединения.

– Они такие толстые, смешные, выглядят глупо. Если их обнаруживают, они делают вид, что ничего особенного не происходит, – рассказал Эдик.

– А сам-то ты этим занимался? – спросил Горка.

– Не-е… Мне это не нравится, – ответил Эдик.

А Георгий не знал пока, нравится это ему самому или нет? У него не было подружки, и он даже не понимал, хочется ли ему ее иметь – какую-то конкретно. Совершенно точно, что его тянуло к красивым девочкам вообще, но они были такие гордые и дерзкие…

Когда они пришли к мишиному дому, их встретила его молодая, красивая мать. Она тут же дала им с Эдиком поручение сходить с ведрами за водой. Когда они принесли воду, Горке очень захотелось уйти. Он почувствовал себя в этой семье не очень уютно.

– Поеду я домой, – сказал Горка. Эдик его рассудительно отговаривал:

– Ты уже ни на автобус, ни на речной трамвайчик не успеваешь.

Но Горка попрощался и ушел. Очень скоро он понял, что поступил глупо. Транспорт в восемь часов вечера действительно уже никуда не ходил. Но было лето, Горка не особенно расстроился. Он пошел в кино на последний сеанс и посмотрел французский фильм «Повторный брак» с актером Бельмондо. После сеанса он вернулся в родной ХХ век из легкого, блистательного ХIХ-го, на летнюю пристань, нашел в переполненном зале ожидания свободное место на жестком полу и кое-как провел там ночь.

Не выспавшийся, но все равно бодрый он рано утром пошел на последний экзамен по композиции. Стал что-то рисовать «по представлению». Первым сдал свой рисунок, и, купив мороженого, сел в рейсовый автобус, чтобы ехать домой. Видимо из-за того, что он целые сутки ничего не ел, кроме мороженного, его стало мутить. Он выкинул недоеденную порцию в открытое окно.

Дома мама была рада его увидеть живым и здоровым. Родители предполагали, что он не захотел возвращаться, чтобы не мотаться туда-сюда. Горка рассказал им, что ночевал на пристани.

Спустя пару дней Горка опять поехал в училище, узнавать результаты экзаменов. К сожалению, на вывешенных на стене больших листах по всем предметам у него значились двойки. Художника из него не получилось. Пришлось идти в геодезисты.

Он забрал документы из училища и отнес их в геодезический техникум, о котором говорила мама. Горка не потерял присутствия духа, не стал ковырять тему «счастлив он или нет». Душевное спокойствие не зависит не столько от внешних причин, сколько от отношения к ним. А он не привык получать от жизни очень уж щедрые подарки.

Самым главным подарком была она сама. Опять были экзамены, но на этот раз его с двумя тройками и четверкой его приняли на учебу.

На первом построении новых учащихся, в самом конце августа Горка познакомился с улыбчивым русоволосым парнем Борькой. Они выкурили по сигарете «Тракай», Горка купил пачку этих болгарских сигарет в ларьке «Союзпечати» неподалеку. Пока они весело дымили, их застукал строгий преподаватель и, выведя вперед, перед строем, велел назвать свои фамилии.

«Ну, все пропало, – подумал Горка. – В училище не поступил, сейчас из техникума выгонят».

Но горкина фамилия преподавателя заинтересовала. Он спросил:

– Не сын ли ты Петра Михайловича?

– Сын, – подтвердил Горка, кивнув.

– У такого отца такой сын! – строго сказал преподаватель.

Потом их отправили в строй. У геодезистов все оказалось строго, по-военному. Но на этом демонстративном порицании все кончилось. Курение на линейке никакими административными выводами ни для Борьки, ни для Горки не обернулось.

Они с новым товарищем попали в одну группу. Началась учеба. Примерно то же, что и в школе, но за это еще платили стипендию двадцать рублей. Получив первую сумму, Горка всю ее отдал маме. Она была довольна.

Кроме школьных предметов были, еще специальные. А также геодезическая практика. Осенью они пошли на полигон, учиться работать с вешками и буссолью – занятие, требующее внимания и аккуратности. Полигон располагался за коллективным садом, неподалеку от пруда. Метрах в пятистах от него, на другом берегу речки, стояли знакомые Горке ивы. В свободную минуту он рассказал своим новым знакомым, в том числе и Борьке, что под одной из ив – человеческие кости. Борька не поверил.

– Пошли, посмотрим, – предложил Горка.

Когда занятия кончились, парни и девушки направились в общежитие, – все, кроме Горки, в его группе были иногородние, а они с Борькой пошли к ивам. Горка помнил, где примерно из земли торчал округлый предмет, но прошло много времени с тех пор, как он его видел, природа совершила несколько годичных циклов, появлялась и жухла трава, выпадал снег, шли дожди. Он не сразу нашел то место. Походил, пошарил по сухой траве. Место было то и не то: старые ветлы доживали свой век, речка заросла осокой. Повертев головой и попинав выступ берега, Горка, наконец, наткнулся на потерю:

– Да вот же он!

Борька вытащил из кармана перочинный нож и, повозившись, выковырял им из глины серый округлый предмет. Это действительно был, самый что ни на есть настоящий, человеческий череп. Боря долго сопел, тащил череп из рыжеватой сухой глины.

– Надо его в общагу отнести, девчонок попугать, – предложил Борька деловито. Он извлек находку наружу, но – без нижней челюсти. Ковырять еще ему уже было неохота.

– Ну что, пошли к нам в общагу?– предложил он.

– Я домой, – ответил Горка.