Серебристые сумерки
Шрифт:
Тут Анну охватила настоящая паника. Она нуждалась в помощи, свежей лошади, а еще ей нужно было найти шерифа – только он мог спасти Джоша. И делать все это надо было быстро…
По дороге к городу находился всего один дом, и Анна решительно направилась к этому дому, ведя на поводу хромающую лошадь.
– Итак, – начал Стивен, откидываясь на спинку кресла, – о чем пойдет разговор?
Джордж Гринли навис над ним, облокотившись на столик, ствол его “кольта” по-прежнему был направлен на Стивена.
– Наш разговор станет продолжением утреннего. Похоже, ты так и не понял меня, Эдди. Мне показалось, что ты даже хочешь избавиться от меня.
Ставен пожал плечами:
– Мелькнула такая мыслишка, но я решил, что в этом нет необходимости. После сегодняшней ночи, Джордж, мы оба получим то, чего хотели. Вышки будут взорваны, Анна разорится, и все станет по-нашему. Так зачем же разрывать такое удачное партнерство?
– Не такое уж оно удачное, как тебе кажется, – спокойно возразил Джордж. – Тебе все равно не удастся свалить вину на Джоша Коулмана, а Анна Эджком не выйдет за тебя замуж. Эдди, дружище, ты теряешь нюх.
Стивен остался невозмутимым.
– Понимаешь, Джордж, у нас просто разные мнения на этот счет. На самом деле не имеет значения, кого обвинят, поскольку обвиняемым не будешь ни ты, ни я… Но я предпочитаю, чтоб это оказался Коулман. То алиби, которое Анна представила шерифу на следующий день после убийства Райта, шито белыми нитками. Я знаю Анну, она солгала. Но после сегодняшней ночи у нее пропадет желание и дальше выгораживать этого смазливого бродягу.
Что касается ранчо “Три холма”… что ж, признаю, я предпочел бы заиметь его, женившись на Анне, и здесь еще далеко не все потеряно. Женщины странные существа: если их предает один мужчина, они непременно ищут утешения у другого, и я надеюсь как раз оказаться этим другим. Но, – Стивен пожал плечами, – я не из тех, кто ставит свою судьбу в зависимость от взбалмошной женщины. Срок выплаты по закладной наступает через восемь недель, так что так или иначе, но к концу года я перееду на ранчо “Три холма”.
Гринли кивнул:
– Звучит вполне логично. Но ты кое-что упустил. А именно меня.
– Не вижу ни одной причины, по которой у тебя возникло бы желание помешать мне, Джордж. Не станешь же ты рисковать всем, что имеешь.
– Видишь ли, Эдди, – задумчиво произнес Гринли, – прошли времена, когда единственным способом выжить в этих местах было убийство, иначе ты сам становился жертвой. Тогда человек убивал другого, так же не задумываясь, как он убивал змею, чтобы защитить мирную жизнь, которую мы пытались создать здесь.
Однако сейчас все изменилось. А иначе я бы вместо разговоров просто спустил курок. Я уже сказал тебе, что не собираюсь становиться соучастником убийства, поэтому и попросил шерифа приехать сюда. Шериф прибудет через полчаса. За это время ты можешь успеть собрать свои пожитки и убраться из города.
Стивен улыбнулся:
– Помнишь, что я говорил тебе о человеческой натуре? Ты самолюбив, Джордж. Но ты вмешал в наше дело закон и нарываешься на неприятности. Зачем тебе это?
– Совершенно верно, незачем. Поэтому и даю тебе шанс смыться. Мне будет не очень приятно, если люди узнают, что я сделал преступника главой банка, вступил с ним в заговор, чтобы разорить вдову, молчал, когда этот преступник нанял бандита, чтобы взорвать буровые вышки и убить человека. Я много думал об этом, Эдди, и решил, что лучше уж позор, чем смерть.
Стивен снова улыбнулся:
– Возможно, тебе не избежать ни того ни другого. А я всегда выпутывался из сложных ситуаций.
Джордж посмотрел на часы, висевшие над каминной полкой:
– Осталось двадцать минут, Эдди.
– Ты блефуешь.
Джордж присел на кресло, не выпуская оружия.
– Скоро мы это узнаем, не правда ли?
Анна бросила повод и побежала вперед: до ворот дома Стивена оставалось несколько десятков ярдов. Но вдруг перед Анной возникла оседланная лошадь, лениво щипавшая травку у подъездной дорожки. Анна даже не удивилась: видно, само провидение послало ей эту лошадь, а уж как она здесь оказалась, это дело десятое. Анна просто рванулась к лошади.
Однако на дорожке споткнулась обо что-то темное и едва не упала. Господи, там лежал человек! Крик замер у Анны в горле.
Лицо Дакоты было белым как мел, рука прикрывала пятно, которое расползлось по куртке. Когда Анна опустилась возле него на колени, взгляд его затуманенных глаз с трудом сосредоточился на ней.
– Мадам, – прошептал Дакота и попытался улыбнуться. – Не ожидал… увидеть вас здесь.
– Боже мой… – Ошеломленная, Анна не знала, что сказать. “Господи, – в отчаянии подумала она, – этого я уже не выдержу…”
Анна бросила лихорадочный взгляд в сторону дома, судя по желтому свету лампы, можно было предположить, что Стивен еще не спит. Она попыталась закричать, но голос не слушался ее. Ее юбка намокла от крови Дакоты. Надо было хоть что-то сказать умирающему.
– Стивен… он поможет… все будет хорошо… я позову…
– Нет. – Дакота слабеющей рукой остановил попытавшуюся подняться Анну. – Я думал, что выкручусь, но не сумел. Что поделаешь, люди моей профессии долго не живут.
– У вас идет кровь… – Горячая волна паники захлестнула Анну, она принялась обшаривать карманы Дакоты, пытаясь отыскать шейный или носовой платок или хоть что-нибудь, что помогло бы остановить кровь. Наконец нашла скомканный шейный платок. Когда Анна развернула его, то обнаружила пачку денег.
Дакота слабо улыбнулся:
– Можете забрать их. Мне они уже не понадобятся, а вы заслужили… – Он не договорил, из горла вырвался сдавленный хрип, пальцы вцепились в запястье Анны. – Я не собирался… убивать его. Он никогда не сделал мне ничего плохого. Так и скажите всем… ладно?
У Анны кружилась голова, она ничего не понимала. Анна попыталась зажать рану ладонью, однако крови было слишком много…
– Кого? – прошептала она. – Кого вы убили?
– Большого Джима. Зачем он пришел к вышкам? Я на это не рассчитывал. А Коулман… он, наверное, следил за мной. На это… я тоже не рассчитывал. – Гримаса исказила лицо Дакоты, но, может, он просто пытался улыбнуться. – А надо было.
У Анны бессильно опустились руки, губы не слушались, она только с трудом смогла вымолвить:
– Так это сделали вы?
– Передайте ему… – Лицо Дакоты сморщилось от боли, и Анна прервала его:
– Молчите. Сейчас это не имеет значения. Я позову на помощь…
– Передайте Коулману, – настаивал Дакота. Теперь его пальцы, ужасно холодные, крепко вцепились в руку Анны. – Ничего личного, я просто выполнял свою работу.
А затем рука его разжалась, и голова откинулась набок. Дакота умер.