Серебро змея
Шрифт:
— Неужели? — может быть, это шутка в кругу людей, объявленных вне закона?
— Это правда.
Кайан думал об этом, пока они ехали к тому месту, где он оставил свое оружие.
— Жак, если ты не против, можно я спрошу тебя, зачем нужны эти колокольчики?
Жак засмеялся.
— Конечно, ты ничего не знаешь о мире, не так ли?!
— Н-нет. По крайней мере, не об этом мире.
— Они служат для того, чтобы отмечать границы, — сказала Лонни, повернув к нему свое прекрасное лицо. — По крайней мере, так говорят. Что-то, что имеет отношение к месту, где находятся змеи и где таятся древние секреты,
— Я и есть из другого мира, — сказал Кайан.
— Это меня не удивляет, — сказала она. — Любой, кто забредет пешком в долину Змей, должен происходить из действительно очень далекого места.
Учитывая, что он пришел туда для того, чтобы спасти ее, это замечание показалось не очень любезным.
— Собственно говоря, в моем измерении это…
— Это оно? — спросил Жак, показывая на что-то, что лежало прямо на дороге, отражая свет.
— Да, оно, — сказал Кайан, с облегчением меняя предмет разговора. Он соскочил с лошади, когда Беттс остановилась. У Лонни выглядывали из-под легкого платья маленькие ножки. Красивые, — подумал он, затем запретил себе думать об этом и нагнулся, чтобы поднять свое оружие.
— Хорошее? — спросил Жак, когда Кайан засовывал его себе в чехол.
— Нет. По крайней мере, я не знаю. Я впервые пытался применить его на бирвере.
— Можно мне посмотреть на него?
Кайан вытащил оружие и протянул его ему, держа за ствол. Жак взял его, и заглянул внутрь.
— Лука нет?
— Это не арбалет.
— Я вижу. Держу пари, это опять что-то от Мувара.
— Да.
— И оно не действует?
— У меня это не получилось.
— Оставь его пока себе. Оно может оказаться ценным. Готов к скачке? К настоящей скачке?
Кайан забрался на лошадь и как следует ухватился за седло.
— Теперь готов.
Жак вонзил шпоры в бока Беттс. — Давай, Беттс!
Они помчались подобно ветру через поросшую густым лесом горную страну, которая была бы недалеко от страны драконов, если бы Хад был Радом. Они ехали мимо возвышающихся скал и малорослых чахлых деревьев долгие мили, а затем свернули на боковую тропу, которая повела их через густой кустарник и колючки. После многочисленных хлестаний ветками и царапин, полученных от лоз, они оказались в блеклой полупустынной местности, известной в мире серебряных змеев как Пустоши. Для Кайана, который задумался над этой блеклостью и мрачностью, название Печальные Земли казалось куда более подходящим.
Глава 4. Относительная боль
Келвин совсем не радовался, оставляя Хелн и Джон и своих друзей Крамбов, но еще менее он хотел, чтобы Сент-Хеленс сопровождал его. Он думал над его предложением все время, пока они наносили визиты и улаживали семейные дела, которыми ни один из них раньше не занимался. У него просто не было другого выхода, пришел он к выводу. Всякий раз, когда он пытался сказать, что это было только его делом и ответственность за это лежит только на нем и ни на ком больше, Сент-Хеленс был готов согласиться с ним, но поворачивал все по-своему.
— Да, да, я согласен, Хэклберри! Очень важно нам найти там твоего отца, если он еще жив. Он может обучить
Келвин попытался объяснить разумно.
— Я действительно пока не знаю об Аратексе. Я чувствую, что Раду не следует вмешиваться, если нас не принудит к этому сам народ Аратекса. Кроме того, король Рафарт…
— Рафарт, этот старый обманщик!..
— Он хороший человек. Хороший король.
— Гмм. Это ничтожество, если спросишь меня о нем. Кто позволил одержать над собой верх королеве-ведьме? Кто сидел рядом, когда твой отец — я не хочу тебя обидеть, парень — улегся с ней в кровать и заделал сыночка?
— К тому времени король был в темнице, а…
— А твой старикан был слаб. Он совсем не был таким в прежние деньки! Или, может быть, ее старый муж, Затанас, наложил несколько заклятий. Немного поиграться с вином, и любой человек… — Он умолк, видимо понимая такого рода соблазны слишком хорошо.
— Возможно, так и было, — согласился Келвин, немного завидуя ему в том, что у него самого нет основания понять и разделить подобные соблазны. — Затанас был могущественным чародеем.
— И уничтожен мальчишкой! Не хочу обижать тебя, парень, но ты именно таким и был. Итак, теперь, спустя несколько месяцев, ты уже мужчина, или считаешь себя мужчиной. Это неважно. Важно то, что ты прав. Этот твой старик был моим командиром, и насколько я слышал, он снова стал прежним. Он нужен нам в Аратексе и во всем, что последует за этим.
— Я действительно пока не знаю. — Если бы у него только было немного больше компетентности и уверенности, которыми должен был обладать его отец!
— Конечно, ты не знаешь! Откуда тебе знать? Круглоухий из Пророчества или нет, но ты все еще мальчик.
— Мистер Рейли… — вставила словечко Хелн.
— Сент-Хеленс, девочка. Зови меня Сент-Хеленс или отец.
Хелн покраснела.
— Я бы предпочла не называть вас отцом. Для меня мой отец — это…
— Фламбо. Да, да, хороший человек. Я знаю, каково тебе сейчас. Я не настаиваю на этом, хотя и имею право. Сент-Хеленс вполне меня устроит.
— Сент-Хеленс, — сказала Хелн, с красными пятнами на щеках, которые теперь приобрели интенсивную окраску. — Чего вы хотите добиться, явившись сюда и оскорбляя моего мужа и его отца? Мы даже не знали, что вы живы, до того, пока вы не постучались к нам в дверь. Почему вы должны…
— Эй, эй! Снимаем стружку со старого полена, а, Хэклберри? Это в точности моя собственная дочь, будьте уверены! — протянув коричневую загорелую руку, он, очевидно невольно, прижал Хелн к себе, привлекая ее мягкую нежную щеку к своей жесткой бороде. — Нет, я их не оскорблял. Я не оскорбляю лучшего командира, который у меня когда-либо был в североамериканской армии, и его сына! Нет, мэм, кто угодно, только не я! Не старый святоша! Ведь меня не просто так прозвали Правдивый Рейли, до того, как я устал от этого прозвища! Если уж я говорю, то только правду. Всегда так делал и собираюсь так делать и дальше.