Серебряная лоза
Шрифт:
— Может, нам лучше отсюда уйти? — прошептала Хитринка.
— Куда? — так же тихо ответил Прохвост. — У выхода стражники, и в городе любой может остановить, наверное, а у нас пропусков нет. Здесь пока безопаснее всего.
Они решили дождаться темноты, а потом и сами не заметили, как задремали. Проснулась Хитринка от того, что повозку затрясло.
— Скоро приедем, — кивнул ей тот самый стражник. Он сидел впереди и поймал настороженный взгляд в зеркальце, закреплённом над передним окном.
Хитринка толкнула Прохвоста, и тот
Повозка миновала большое округлое здание, сверху донизу переливающееся огнями, с закреплёнными у купола крыши белыми лицами. Одно смеялось, а второе плакало, и по щекам текли слёзы, капая вниз. Это достигалось при помощи умело направленных лучей света.
— Театр, — скупо пояснил стражник, заметив интерес пассажиров. Повозку аж накренило на правый борт.
— Вот это да! — ахнул Прохвост. — Будто сотни светляков слетелись!.. Эх, а наших теперь некому будет заводить, так и погаснут, бедные.
Дома, у болот, он каждый вечер искал на земле упавших светляков и вновь заводил, чтобы они продолжали летать. А до него это всегда делал дедушка. Бедные светляки, теперь и вправду станет некому о них заботиться.
Повозка между тем свернула с широких улиц на другие, где и окна не в каждом доме горели, и фонари стояли поодаль друг от друга. Тусклые круги света выхватывали из мрака тёмные закопчённые стены из неоштукатуренного камня и закрытые ставни, а затем всё вновь погружалось во тьму.
Марта проснулась и тоже глядела во все глаза, перегнувшись через Хитринку. Наверное, и ей город был в диковинку, если девчонка всю жизнь провела в стенах Приюта.
Они проехали ещё немного, а затем остановились.
— Погодите, я открою дом, — сказал стражник и первым шагнул наружу.
При свете фонарей повозки было видно, как он что-то открепляет от двери, ищет ключ и проворачивает его в замочной скважине.
Затем стражник вернулся, чтобы погасить огни своего экипажа.
— Идите в дом, — скомандовал он. — Там и поговорим.
Глава 9. Прошлое. О старых знакомых и новых огорчениях
— Учитель, — растерянно сказал хвостатый.
Он произнёс это прежде, чем решил, о чём хочет сказать — о задании ли правителя или о прежнем знакомом, с которым вроде бы хорошо расстались, а тот теперь и знать не хочет.
Но мастер Джереон лишь бросил угрюмо, не поворачивая головы:
— Дома поговорим.
И был он будто вовсе и не рад, что получил хороший заказ. Но почему, мальчишка никак не мог взять в толк.
Они возвращались домой, кажется, целую вечность. Мастер не спешил, бережно прижимая к груди шкатулку. Он то и дело сторонился, пропуская встречных прохожих, а прежде чем перейти дорогу, долго глядел по сторонам.
Движение в городе было не то чтобы оживлённым, но время от времени мимо катили тележки и механические экипажи, плюясь паром. Ничего не мешало пробежать между ними, но старик каждый раз выжидал, чтобы стало совсем пусто.
И лишь когда за ними захлопнулась дверь дома, мастер прислонился к стене и с облегчением прикрыл глаза.
— Папа! Папа, что случилось, где вы были? — кинулась к отцу Грета, уже возвратившаяся домой.
— Ты не поверишь, — расплылся в улыбке мальчишка. — Мы получили такой заказ! От самого правителя!
— Чему радуешься, дурак? — устало сказал мастер. — Ты ещё не понял? Это верный билет на тот свет.
И поскольку хвостатый стоял в недоумении, раскрыв рот, мастер пояснил:
— Ты услышал, наверное, что нам сулят награду, и больше ни о чём не думал. А если мы не управимся к указанному сроку, как думаешь, что будет?
— Ну... вернём, наверное, шкатулку, и её отдадут другим мастерам. Или попросим, чтобы дали ещё время, разве нет? — спросил мальчишка неуверенно.
— Головы нам тогда не сносить, вот что, — ответил ему мастер и понёс шкатулку к своему рабочему столу.
— Но ведь ничего такого нам не говорили, — удивлённо произнёс хвостатый и посмотрел на Грету.
Девушка тоже поглядела на него, заламывая пальцы, и в сером её взгляде читалась тревога. Затем она заспешила к мастеру.
— Неужели всё так плохо, отец? Ты думаешь, вы не успеете? Сколько у вас времени?
— Работа сложна, — ответил тот, осторожно поднимая крышку, — но поглядим. У нас есть месяц. Ковар, иди-ка сюда!
Никогда до этого мальчишка не видел такого механизма. Такого тонкого и сложного — и такого отталкивающего.
Внутри шкатулки что-то билось, подрагивая и хрипя. Оно было неровным, как крупный булыжник, и сделанным из стали и стекла. Хвостатый ожидал, что увидит по меньшей мере серебро.
Поверхность этого странного предмета едва заметно поднималась и опадала — видимо, благодаря гибким сочленениям крошечных деталей. Было видно, как за стеклом ходил маленький поршень, прогоняя по трубкам, местами стальным, местами прозрачным, зеленоватую жидкость. А на передней стенке располагалась замочная скважина, правда, сам ключ отсутствовал.
И звучала мелодия, рваная, спотыкающаяся, негромкая. Прежде её не пускала наружу плотная крышка.
— Мерзость, — сказала Грета. — Что это такое?
— Это механическое сердце, — ответил ей отец, не отрываясь от созерцания содержимого шкатулки.
Затем мастер придвинул ближе настольную лупу в бронзовой оправе и поглядел через неё.
— Странный какой-то подарок матери ребёнку, — хмыкнул хвостатый.
— Думается мне, это больше, чем просто шкатулка, — ответил мастер, понижая голос до шёпота. — Ходят слухи, что у господина Ульфгара...