Серебряная лоза
Шрифт:
Крыша ближайшего дома, покрытая дранкой, была достаточно низкой. Каверза в два счёта забралась наверх, поставив ногу на перила крыльца и подтянувшись. Затем помогла своей спутнице.
— С нами Карл ещё, — прошептала Хитринка, укладываясь на живот дальше от края. — Его заперли где-то. С волком.
— Ах, звери, — прошипела Каверза.
Ноздри её раздувались. Сама точно дикий зверь, она напряглась, вся превратившись в слух, ловя шаги и оклики стражников. И вдруг неожиданно раздался голос, её голос, Каверзы,
— Пробрался Руди-озорник
в окно к лукавой Кэт...
— Что ещё за чудеса? — подняла бровь Каверза. — Что это, как? Пресвятая Хранительница!.. ах, проклятье, да плевать, не о том думаю.
Почти все стражники поспешили на голос, но двое ещё крутились неподалёку. Каждый держал ружьё наготове. Они разделились, и пока один ушёл к центру посёлка, второй, осматриваясь, двинулся вдоль того самого дома, на крыше которого затаились беглянки.
Неподалёку от него что-то упало. Хитринка не сразу сообразила, что это пласт дранки, брошенный меткой рукой. Стражник тут же засуетился, завертелся, пытаясь понять, откуда раздался шум.
И когда он подошёл ближе к дому, держась спиной к стене, думая, видимо, что так он лучше защищён, Каверза прыгнула сверху. Хитринка только и могла, что следить круглыми глазами, этой выходки она не ожидала.
Человек упал лицом вниз, и Каверза скатилась с него, но когда она встала, ружьё было уже в её руках. А дальше — один короткий выстрел, и стражник, так и не успев толком подняться, вновь упал, раскинув руки. И больше не пошевелился.
— Где Карл? — подняла лицо Каверза. — Веди, живо!
Но Хитринка лежала ни жива ни мертва. Понимала, конечно, что здесь они не в игры играют. Смирилась с тем, что нужно красться и убегать. Но убивать, вот так запросто?
— Да скорей же, дура! — зашипела Каверза. — На выстрел сбегутся. Уходим!
Хитринка и сама не сообразила, как спустилась вниз. Вернее всего, упала, потому что обнаружила себя сидящей на земле неподалёку от тела, и дыхание перехватило. К горлу подкатил ком — счастье, что давно не ела — а кто-то цепкий уже тащил под локоть прочь, в густые тени, за тёмные стены.
Там Хитринка ощутила, что её хлещут по щекам, но и звук ударов доносился глухо, и боли не было. Тьма сгущалась, и больше всего хотелось поддаться ей, забыв обо всём, но кто-то немилосердно вытаскивал наружу, кто-то требовал, чтобы она вернулась. И этот кто-то оказался сильнее тьмы.
— Да приди же в себя! — раздалось шипение над ухом.
— Да, — промямлила Хитринка.
— Где Карл?
— Я не знаю, Прохвост видел. Он сказал, это не дом, а хранилище. Дверь с засовом снаружи.
— Поняла. Идём!
И Каверза вновь потащила её куда-то. Хитринка даже не понимала, куда. Она пыталась переставлять ноги и надеялась, что у неё получается, но в голове был туман. И всё стояло перед глазами, как человек поднимается на колено, а затем пошатывается, будто получил удар в грудь, и ружьё в руках Каверзы дымится, а человек падает, раскинув руки, чтобы не подняться уже никогда.
— Слышу Карла, — между тем с улыбкой сказала Каверза. — Жив ещё! Там трое. Уведу, отопрёшь. Слышишь?
— А-а вдруг я не смогу? — пробормотала Хитринка. — Если мне не хватит сил?
Каверза встряхнула её за плечи, чуть пригнулась, уставилась горящими чёрными глазами.
— Сможешь, — твёрдо сказала она. — И хватит. Ты же дошла сюда. Отступать поздно и глупо. Струсишь, промедлишь — и придётся хоронить друзей. Или им тебя оплакивать. Так что — только вперёд, и сражайся до последнего. Врагов не жалей. Это слабость, и уж они её тебе не спустят.
Это звучало плохо, очень плохо. А ещё так странно, как будто Каверза вовсе и не ей это говорила, а кому-то другому. И Хитринка, всё ещё толком не придя в себя, пропустила момент, когда спутница, хлопнув её по плечу, скользнула прочь.
Глава 35. Прошлое. О печальных и о радостных днях
К господину Ульфгару его допустили через неделю. За это время хвостатый успел побывать на кладбище, где пасмурным осенним днём хоронили мастера Джереона.
Грета, бледная, вся в чёрном, стояла особняком. Были и соседи — неясно, откуда они узнали о похоронах, уж точно не от дочери мастера.
— Ишь, осмелилась явиться...
— Стоит, бесстыжая, будто не она отца довела!
— Точно, точно, Стефан! Как поймали её на воровстве, так у бедняги Джереона и сердце не выдержало!
— Ишь, гнусь-то какая! И ведь жили они не бедно.
— А это, видать, развлечение у ней такое было. А я говорила старику: взял в дом хвостатого — не жди добра. Вот у кого она выучилась по чужим карманам шарить.
— Ой, Зельда, а ведь у меня однажды деньги пропали, а перед тем я в цветочную лавку заглядывала. И не подумала тогда, а сейчас понимаю — точно она упёрла!
Злые языки не заботились о том, слышит их Грета или нет. По ней было ясно, что слышала. Окоротить бы их, но наверняка выйдет скандал, а этого допустить нельзя. Не здесь, только не над могилой мастера Джереона.
Гундольф, как назло, был занят на службе, и Эдгард не сумел или не пожелал явиться. Лишь он, Ковар, присутствовал, держась в стороне, и не смел даже подойти к дочери мастера, чтобы не сделать хуже.
Иногда она поднимала на него глаза, и он пытался хотя бы взглядом поддержать её. Охотнее всего он увёл бы Грету отсюда.
Церемония окончилась быстро, хотя хвостатому казалось, что эти мучения длились вечность. Соседи разошлись, бросая на прощание ледяные взгляды и не прекращая трепать языками. Кто-то положил цветы на свежий холмик.