Серебряное небо

Каммингс Мери

Повезло Джедаю, конечно, сказочно: каких-нибудь полдюйма в сторону — и череп разлетелся бы в куски. А так пуля лишь скользнула по нему, оставив сочащуюся кровью борозду, на вид жутковатую, но для жизни не опасную.

Хотя «повезло» — это еще как посмотреть. Наверняка бедняга заработал сотрясение мозга — а что если он в результате позабудет даже ту малость, которую выучил за эти месяцы?!

Как бы то ни было, волосы вокруг раны пришлось выстричь, а саму рану зашить. После чего, наложив на шов примочку из отвара

ромашки, Лесли замотала Джедаю голову бинтом и удовлетворенно кивнула самой себе:

— Пожалуй, все!

Хорошо бы его еще напоить — про такой кровопотере нужно много пить. Но как это сделать, если он без сознания?

Подсунув руку ему под щеку, Лесли приподняла его голову и поднесла к губам горлышко фляги.

— Джедай! Джедай, ну пожалуйста!

Честно говоря, она не ждала, что он очнется — если уж не пришел в себя, когда она ковырялась в его ранах. Но глаза Джедая вдруг открылись — странно, непривычно темные и блестящие; голова едва заметно качнулась, губы разомкнулись, выдохнув всего одно слово:

— Джед…

— Что?! — Лесли не поверила своим ушам, рука от неожиданности дрогнула, плеснув ему в рот изрядную порцию воды. Сначала он поперхнулся, но потом сглотнул и глаза медленно закрылись.

— Эй! — нетерпеливо воскликнула она, встряхнув его за плечо. — Эй!

Но он уже снова отключился.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Больше до самой ночи Джедай так и не пришел в себя. Поначалу Лесли подходила к нему через каждые несколько минут, потом реже: бесполезно, все равно натыкаешься на одно и то же — неподвижное лицо и закрытые глаза.

До сих пор не верилось, что он что-то произнес. Если бы другой человек ей об этом рассказал, она бы подумала, что он ослышался, но сама-то она ослышаться точно не могла!

Джед… интересно, это его имя, или он просто попытался вслед за ней повторить «Джедай»?

Спать Лесли легла рядом с ним — если очнется, она сразу почувствует. Но он за всю ночь ни разу не шевельнулся.

Очнулся он лишь на следующий день после полудня. Лесли уже успела перестирать все белье и, сидя по-турецки, шила новый вещмешок, когда, в очередной раз бросив взгляд на Джедая, увидела, что глаза его широко открыты.

— Ну наконец-то! — обрадовалась она и вскочила. — Давай-ка водички попьешь!

Подошла, присела рядом и поднесла его губам флягу. Он смотрел на нее снизу вверх, удивленно, растерянно и — осмысленно, разницу Лесли почувствовала сразу.

Сделав несколько глотков, наморщил лоб — она поняла и отодвинула флягу.

— Я тебя знаю, — сказал он еле слышно. — Мы шли куда-то, да?

— Да, — кивнула Лесли и увидела, как его глаза успокоенно закрылись.

Выходит, он действительно пришел в себя… И если и не все помнит, то по крайней мере может теперь говорить.

Неужели

это из-за того выстрела? Может ли быть, что предыдущая травма сдвинула ему мозги так, что он перестал соображать, а теперешняя — снова поставила их на место? Лесли понимала, что у любого врача-психиатра ее версия не выдержала бы никакой критики — но другого объяснения у нее не находилось.

Перевернув набок, она подперла его мешком с одеялами, чтобы не заваливался назад, и подложила под голову свернутую попону вместо подушки. Вернулась на свое место, снова взяла недошитый вещмешок, но вскоре отложила его и растянулась на спине, глядя в небо.

Было ясно, что стабильному и замкнутому мирку, в котором она жила, приходит конец. Джедая — ее «осла», покорного и бессловесного, больше нет. Есть чужой человек, которого она совершенно не знает. А что если он окажется злым, упрямым и склонным решать все проблемы с помощью кулаков? Или не захочет тащить волокушу — что тогда?

И кроме того, будь он хоть ангелом во плоти, но если он вспомнит, кто он и откуда, то наверняка захочет вернуться к своим — как захотела бы и она сама, если бы узнала, куда ушли люди из Форт-Бенсона…

В очередной раз Джедай очнулся уже в сумерках.

Костерок Лесли разожгла совсем крохотный — с топливом было плохо — но даже в его слабом свете сразу заметила блеск открывшихся глаз. Сделала вид, что не видит — пусть заговорит первым.

Некоторое время он молча наблюдал за ней, потом тихо спросил:

— Где я?

Ее так и подмывало ответить «в овраге» — пожалуй, это был бы самый точный ответ. Но вместо этого она повела вокруг себя рукой и коротко объяснила:

— Колорадо.

— Почему?

— В тебя стреляли.

Лесли понимала, что он спрашивает не об этом, но не рассказывать же ему сейчас всю историю о том, как она его купила и как они пришли сюда.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она в свою очередь.

— Болит…

— Где?

Джедай потянул руку к затылку.

— Здесь.

— Ты есть хочешь?

— Нет… — чуть подумав, ответил он.

— А пить?

Вместо ответа Джедай вдруг заерзал, пытаясь встать. Двигался он с трудом, морщась от боли и усилия.

— Ты чего? — подойдя ближе, спросила Лесли. — Эй, не дергайся — швы разойдутся!

— Мне… надо… — упрямо выдохнул он, неимоверным усилием поднялся на четвереньки и застыл так, тяжело дыша.

— Давай я помогу, — она ухватила его за плечо, потянула вверх.

Поднимаясь, Джедай навалился на нее чуть ли не всем весом, постанывал и подвывал — очевидно, рана на заду давала о себе знать. Но все же выпрямился и встал, расставив для равновесия ноги.

Пару секунд он стоял, передыхая, затем попытался сдвинуться с места и пошатнулся. Лесли вовремя подперла его плечом.