Серебряное прикосновение
Шрифт:
— Что случилось? — спросил ее Алан, когда стихли последние ноты музыки.
Эстер за эту минуту словно подменили. Она явно была чем-то расстроена или взволнована.
— Я увидела здесь кое-кого, с кем мы встречались раньше… Пожалуйста, проводи меня. Я хочу домой.
У Алана был покладистый, сговорчивый характер, и он не стал возражать Эстер, видя, что она явно не в себе. Поэтому они направились к выходу с площадки, а точнее, к небольшой лестнице, и Эстер увидела, что у ее подножия стоит Джон и, судя по всему, ждет, когда она спустится. Эстер схватила
— Возвращайся назад к остальным, Алан. Спасибо, что ты сегодня привел меня сюда. Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
— Ну, если ты так уверена…
Конечно, Эстер не могла быть полностью в этом уверена. Просто ей было необходимо снова встретиться и поговорить с Джоном. Наедине.
Эстер кивнула Алану, и тот отошел назад.
Спускаясь по лестнице, преодолевая последние ступеньки, остававшиеся между ней и Джоном, Эстер шла словно по льду, который с хрустом ломался и крошился вокруг нее. Подойдя вплотную к нему, она почувствовала, что сердце ее проваливается в какую-то холодную пустоту.
— Я рад снова видеть тебя, Эстер.
Довольно обычное начало беседы. Она мысленно поблагодарила за это Джона. Он сильно изменился за те несколько месяцев их разлуки. Стал выше ростом, шире в плечах. Или ей это только казалось? В нем не осталось ничего мальчишеского. Перед Эстер стоял взрослый, серьезный мужчина. Ей пришлось делать гигантское усилие над собой, чтобы говорить спокойным, ровным голосом.
— Надеюсь, у тебя все хорошо?
— Как никогда лучше. Пройдемся немного? Мне хотелось бы поговорить с тобой.
Эстер кивнула. Они потихоньку пошли по аллее, и она будто со стороны слушала, как сама произносит глупые фразы о том, какая приятная мягкая погода сегодня вечером, и что завтра наверняка будет солнечный день… Не зная, что бы еще такое сказать, она в отчаянии стала восхищаться розовыми кустами, которые росли вдоль дороги и как раз были в цвету.
Тропинка, по которой шли Джон и Эстер, была одной из тех, что в огромном количестве пересекают парк вдоль и поперек. Каждая из этих дорожек вела к террасам, крытым беседкам или небольшим гротам, в которых стояли скамеечки. Недаром Купер Парк иногда называли «Купидоновым» Парком.
Джон кратко отвечал на все ее реплики, лишь время от времени бросая в ее сторону долгий задумчивый взгляд. Эстер чувствовала себя так, словно гуляла с совершенно незнакомым ей человеком. Она поняла, что теперь их разделяет огромная, невидимая глазу пропасть.
Возникла неловкая пауза в разговоре. Джон и Эстер одновременно решили прервать ее.
— Как твоя работа? — спросила она.
— Почему ты не ответила на мое письмо? — спросил он.
Оба резко остановились и взглянули друг на друга.
— Я не получала от тебя никакого письма! — воскликнула Эстер.
— Что же произошло, в таком случае? — удивился Джон. — Они его просто выбросили, что ли?
Эстер покачала головой в недоумении.
— А когда ты его написал?
— Неделю спустя после нашей ссоры, о которой я, кстати сказать, до сих пор жалею.
Эстер отвернулась и снова зашагала по тропинке, боясь смотреть Джону в лицо.
— Я тоже виновата. Тогда я не смогла сдержаться. Нам следовало бы признать, что между нами стоит преграда, которую мы не в силах преодолеть. И просто остаться друзьями.
— Я не смог, никогда бы не смог примириться с тем, что мы с тобой были бы не более чем просто друзья, — быстро сказал Джон.
Эстер залилась краской и почувствовала, как у нее начинают гореть щеки. Его последние слова были отголоском прошлого и никак не принадлежали сегодняшней случайной встрече. Она решила пропустить их мимо ушей.
— А зачем ты мне написал это письмо? Чтобы принести свои извинения?
— И это тоже, но больше всего я хотел сообщить тебе, что отношения между мной и Каролиной изменились, хотя я все еще два раза в месяц по воскресеньям обедаю с Харвудами. Каролина предпочла, чтобы мы стали встречаться как друзья, не более. Я ей очень благодарен за это. Таким образом, я освободился от всех обязательств по отношению к ней. Вот что я хотел сообщить тебе, Эстер. Поэтому и написал письмо.
Она слушала Джона с волнением и интересом. Продолжающиеся воскресные обеды в семье Харвудов наталкивали Эстер на мысль, что хозяин Джона вряд ли знал об изменениях отношений своего ученика и дочери. Более того, для Эстер было очевидным, что у Каролины нет никого кроме Джона, в противном случае тот, другой, занял бы его место за воскресным обеденным столом. Все это казалось довольно странным. Джон, по-видимому, говорил откровенно, но Эстер решила, что все же стоит вести себя жестко и решительно.
— А зачем мне это было знать?
— Просто я надеялся, что мы сможем забыть о нашей ссоре и начать все сначала. Я это предлагаю тебе и сейчас.
Эстер даже не замедлила шага. Она вдруг ощутила необходимость двигаться, продолжать идти, чтобы выиграть немного времени. Оно ей было крайне необходимо— чтобы подумать, простить и понять Джона, вновь поверить ему и, кроме того, как-то справиться с захлестнувшей ее бурей радости, ликования, переполнявшей ее сердце. Эстер почувствовала, что пробудилась от тяжелого, долгого и страшного сна. И, словно бабочка, только вылупившаяся из кокона, была слишком слаба, чтобы расправить крылья.
— Послушай, давай еще немного просто погуляем, — предложила Эстер, — у нас еще будет достаточно времени для разговора.
Джон по застенчивому и нерешительному тону ее понял, какой ответ он может получить на свое предложение, и тут же захотел обнять Эстер, но вовремя понял, что для этого было еще слишком рано, и сдержался.
Он не случайно выбрал именно эту тропинку. Джон знал, что она ведет в один из самых укромных уголков парка, где Эстер и он смогут остаться совсем одни, и никто их не потревожит. Они удалялись все дальше и дальше от танцевальной ротонды, музыка постепенно стихала, приглушаемая густой листвой деревьев…