Серебряное прикосновение
Шрифт:
— Позволь мне начать разговор.
— Пожалуйста, — ответил Джон, присаживаясь на краешек стола.
Каролина не стала садиться. Она стояла возле окна, на, некотором отдалении от него, нервно играя своими узкими и тонкими пальцами.
— Джон, тебе остался год и два месяца до окончания учебы, — начала говорить она твердым тоном, — и я предлагаю тебе следующее. Как только ты станешь настоящим, официально признанным мастером, мы сможем все начать сначала — и узнавать, и любить друг друга. Эти воскресные ритуалы наложили какой-то неестественный отпечаток на наши отношения. Я даже не побоюсь сказать,
Выражение глубокого облегчения и радости появилось на лице Джона. Это подтвердило самые страшные подозрения Каролины.
— То, что ты сейчас сказала — прекрасный пример нашего глубокого взаимопонимания. Вспомни, как часто мы совершенно одинаково думали об одних и тех же вещах.
— Значит, ты согласен все начать сначала? — быстро спросила Каролина и, не дав ему ответить, продолжила:
— Когда ты станешь свободным, мой отец уже будет не вправе контролировать твою жизнь, даже если ты останешься у него работать по найму. И для нас все будет иначе.
Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но Каролина жестом остановила его.
— Позволь мне сказать еще об одном. Я прошу тебя освободить меня от всех прошлых обязательств, так как я собираюсь сделать то же самое. Только так мы сможем окончательно разобраться в наших отношениях.
Джон изумленно смотрел на Каролину. Да, эта девушка продемонстрировала мудрость и незаурядную дальновидность, что еще раз подтверждало исключительность ее личности.
— Я согласен с тобой во всем, без исключений. За последние несколько недель со мною многое случилось. И теперь я должен, обязан сказать тебе, что в настоящий момент не вижу ничего, что может связать нас в будущем, как связывало нас в прошлом.
У Каролины хватило сил не разрыдаться от горя. Усилием воли она заставила себя сохранять спокойствие.
— Так или иначе, но это, пожалуй, единственное решение нашей проблемы.
Внутри у нее все разрывалось на части от тоски и горя. Каролине становилось дурно от мысли, что она, вероятно, совершает жестокую ошибку, отпуская Джона, но пытаться удерживать его старыми узами было равносильно тому, чтобы уничтожить все и всяческие чувства, которые он еще питал к ней. А так Каролина, по крайней мере, использовала последний отчаянный шанс.
— Прошлое не вспоминаем, а будущее сложится само. Согласен?
— Согласен.
Чувство свободы охватило Джона, радостное, ликующее чувство. Каролина прочла это в его глазах и решила, что сделала совершенно правильный ход.
Для Джона его последующие встречи с Каролиной стали необычайно приятными. Они встречались как добрые старые друзья. Воскресные обеды у Харвудов проходили теперь в интересной, оживленной беседе, ведь ничто более не сковывало Джона.
Он вернулся на свое место в мастерской и вновь принялся за любимую работу. И все было бы прекрасно, если бы не потеря Эстер, мысль о которой преследовала Джона постоянно, изо дня в день. Ему казалось, что в его жизни кто-то пробил брешь, и рана, зияющая в его душе, с каждым днем болела все сильнее и сильнее, а вовсе не заживала. Эстер не шла у него из головы. Даже за работой, сидя на своем месте в мастерской, Джон не забывал о ней. Зная о ее гордости и независимости, он часто со страхом думал о том, позволит ли она ему снова войти в свою жизнь. Иногда Джон пытался мыслить рационально и хотел убедить себя в том, что разрыв с Эстер пошел ему на пользу. В конце концов, спустя несколько недель мучений и колебаний, Джон написал Эстер письмо:
«Моя дорогая Эстер!
Хотя я и не знаю, что ты испытываешь ко мне после всего случившегося, я пишу, чтобы сказать, что мое отношение к тебе нисколько не изменилось, изменились лишь обстоятельства. Все преграды, которые стояли между нами, разрушены. И я люблю тебя по-прежнему, как и любил. Я сгораю от желания снова увидеть тебя. Дай мне знать, где и когда я смог бы это сделать. Я хотел бы лично принести тебе извинения за грубость моих слов, сказанных в гневе во время нашей последней встречи. Сожалею об этом и сожалел уже много раз.
Джон».
Робин отнес это письмо в Хиткок, передав его носильщику, чтобы не привлекать внимания Джека и Марты Нидем.
Анализируя все, что произошло, Джон догадывался, что именно один из них рассказал Харвуду о его отношениях с Эстер. И, вероятно, сразу после ссоры. Теперь, по крайней мере, он может быть уверенным в том, что Эстер знает: он все еще любит ее, несмотря ни на что. Джон был почему-то уверен, что Эстер напишет ему ответ, и стал ждать его с надеждой в сердце.
А Эстер, которая день за днем ждала Джона и в отчаянии уже перестала надеяться, что когда-нибудь он придет к ней, не заметила этого письма. И если бы и заметила, то просто-напросто прошла бы мимо, ведь она не могла прочесть даже собственного имени.
Письмо попало в руки Марты, когда она сортировала почту в конторе. Ничтоже сумняшеся, она взломала печать, вскрыла конверт и прочла записку. А потом зажгла маленькую свечу, стоявшую на столе, и поднесла краешек письма к пламени. Бумага свернулась и так быстро сгорела, что Марта опалила кончики пальцев.
ГЛАВА 3
Всю зиму Эстер чахла прямо на глазах и довела себя до такого плачевного состояния, что даже Джек, обычно не отличавшийся наблюдательностью, заметил это. Не получив от Эстер никакого вразумительного ответа на свои вопросы, он обратился к Марте:
— Что с ней происходит? Она прямо тает день ото дня.
Марта, которая в этот момент расставляла бутылки с вином по полкам, состроила недовольную гримасу. Сама она могла просто валиться с ног от усталости, а Джек едва ли замечал это. Но когда дело касалось Эстер, тут он становился чересчур внимательным. Марта решила, что он стал относиться к Эстер как к родной дочери, которой у него никогда не было.
— Да у нее просто «зимняя» хворь, вот и все, — резко ответила она и со стуком поставила бутылки на стойку.
Когда-то давно Марта была очарована элегантным мужчиной с интересной внешностью по имени Джек Нидем, ее будущим мужем. Со временем Джек сильно изменился, и внешне, и внутренне. Лицо его обрюзгло и покраснело от постоянных возлияний пива и эля, в нем появилось что-то бычье. Джек растерял всю свою галантность, погрубел и совсем перестал оказывать внимание жене. Вот и сейчас он даже и не подумал о том, чтобы помочь Марте поднять или забрать у нее тяжелые винные бутылки.