Серебряное прикосновение
Шрифт:
Вдвоем они долго бродили по лугам, поросшим лютиками и ромашками, по тенистым перелескам, и, наконец, вышли к ручью. Здесь, на вершине небольшого холма, под раскидистым дубом Эстер и Джон устроили небольшой пикник на двоих. Она открыла корзинку, которую ей дала кухарка в Хиткоке, и вынула оттуда хлеб, сыр, тонко нарезанные ломтики ветчины, банку солений, кекс с тмином, несколько апельсинов и большой кувшин с пивом.
После обеда Джон немного подремал, положив голову на колени Эстер. Та с любовью и нежностью смотрела на него, осторожно убирая склонявшиеся к его лицу травинки и отгоняя насекомых.
Проснувшись, Джон помог ей убрать
Когда они возвратились в деревню, солнце уже клонилось к закату. Их повозка уже была нагружена доверху разнообразной снедью, а сам хозяин допивал последнюю кружку пива со своим зятем.
Джон и Эстер уселись на заднем сидении. Оба были довольны и счастливы. День прошел великолепно, не был испорчен ничем, и Эстер даже забыла о своей маленькой, очень маленькой проблеме, которая беспокоила ее последние две недели.
Неожиданный поворот событий помешал их следующей встрече. В последний момент Эстер не смогла выйти из дома, так как одна из служанок заболела. На следующий день еще несколько человек из прислуги и сам Джек слегли в постель от какой-то инфекции. Эстер предложила Джону, что в случае, если она не появится на свидании, Джон пошлет в таверну Тома или Робина за информацией, так как ни Джек, ни Марта не знали их в лицо. Эстер объяснила это тем, что не хочет, чтобы письма Джона пропадали, как пропало то, самое первое и единственное, и с помощью этой маленькой хитрости ей удалось избежать признания в своей неграмотности.
Для Эстер было большим облегчением, когда в баре один из молодых людей представился ей Робином. Эстер объяснила ему ситуацию с болезнями в таверне.
— Я даже не знаю, когда снова смогу увидеть Джона.
— Не волнуйтесь, — успокаивающе ответил ей Робин, — я буду заходить к вам регулярно, и вы сообщите мне, когда вновь сможете назначить Джону свидание.
Их следующая встреча состоялась недалеко от магазина тканей на Ломбард Стрит. Джон с разбега крепко обнял Эстер, прижал ее к себе, а она радостно уткнулась ему и плечо, смеясь и плача от счастья, что наконец-то снова встретилась со своим возлюбленным. Он крепко поцеловал ее.
— Я так скучал по тебе, так волновался, что ты тоже можешь заболеть! — воскликнул Джон.
— Можем мы посидеть где-нибудь и поговорить? — спросила Эстер, воодушевленная его трогательной заботой. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Джон похлопал себя по карману и гордо заявил:
— Вчера получил немного денег от деда. Пойдем в кофейню. Посидим там, поговорим, а заодно и попьем кофе.
В кофейне, которая располагалась возле галантерейной лавки, было довольно людно. Заведение называлось «Ллойдс», и здесь в основном собирались торгово-финансовые агенты и представители страховых компаний. Как и большинство таких кафе, большой зал его был разделен на кабинки, чтобы людям было удобнее разговаривать и обсуждать свои проблемы. Идеальное местечко для беседы на личные и деловые темы.
Джон и Эстер уселись за столик в одну из таких кабинок и заказали по чашечке кофе.
— Итак, что ты хотела мне сообщить? — радостно спросил Джон.
Эстер подумала, каким счастливым выглядит еще ничего не подозревающий ее возлюбленный, как горд он тем, что у него есть немного денег, и что он может угостить свою девушку кофе.
Она сделала глоток из крошечной чашечки, глубоко вздохнула, собралась с силами и произнесла:
— У меня будет ребенок.
Несколько секунд Джон молчал, уставившись на нее. Улыбка исчезла с его лица, будто кто-то стер ее, как стирают пыль влажной тряпкой. В отчаянии Эстер наблюдала, как меняется выражение его лица, от растерянного до сурового, даже злого. Глаза Джона странно засверкали.
— Не может этого быть! — воскликнул он.
Его реакция оказалась гораздо хуже, чем ожидала Эстер. Но ей нужно было продолжать говорить, поэтому она еще раз собралась с духом и стала объяснять:
— Сомнений быть не может. Я сначала сама не хотела в это верить и пыталась найти много причин, чтобы хоть как-то объяснить свое нынешнее состояние.
Губы Эстер мелко задрожали, в ее голосе зазвенела какая-то трагическая невинность.
— Я не знала, что это может быть с первого раза. Ну, тогда, в Купер Парке…
Лицо Джона из бледного превратилось в серо-землистое. Он отчаянно замотал головой, отказываясь что-либо понимать.
— Слушай, а может, на тебе сказалась эта инфекция, которая была у вас в таверне? Так ведь бывает?
— Меня по утрам тошнит, все признаки налицо. Между прочим, никто ни о чем не догадывается, так как одним из симптомов этого заразного заболевания была тошнота. В противном случае женщины давно бы догадались.
Джон, до которого, наконец, полностью дошел смысл слов, сказанных Эстер, сидел мрачнее тучи.
— Проклятье! Из всех бед и несчастий, которые только могли случиться, это самое ужасное!
И он уронил голову на руки, застонав от отчаяния.
Эстер смотрела на него, не отрываясь, и пыталась понять, что происходит теперь в его душе. Долгие годы учебы, тяжелой работы, стремлений к вершинам мастерства — все это пойдет прахом, если о ее беременности станет известно хозяину Джона. Поэтому Эстер не видела выхода в поспешном бракосочетании, так как для подмастерья женитьба влекла за собой такое же наказание, как и в случае, если бы он просто бросил беременную от него девушку. Однако она все же надеялась, что Джон скажет: «Мы поженимся, как только я стану мастером». Раньше она даже была готова к тому, чтобы скрыть свою беременность от него до этого момента. А теперь Эстер вдруг вспомнила, что во всех разговорах он никогда не произносил слов «жениться» или «свадьба», даже не намекал на это. Он говорил «всегда» или «навсегда», и, видимо, Эстер интерпретировала эти слова по-своему. Как же она ошибалась! Теперь, наконец, все встало на свои места. И все происходящее между ними старо как мир.
— Ну, хорошо, — жестко сказала Эстер, чувствуя, как слова застревают у нее в горле. — Выход есть всегда. Со всем этим можно покончить, и никто ничего не узнает. Я слышала, как наши кухарки говорили об одной женщине…
Казалось, Джон ее совсем не слушал. Он так и не поднял головы и продолжал стонать. Эстер вдруг зажала ладонью рот, чтобы остановить поток жалких угроз, готовый вырваться из нее наружу, и выскочила из-за столика. В обычном монотонном шуме кофейни Джон не расслышал звук отодвигаемого стула, и в течение нескольких секунд не осознавал, что Эстер ушла.