Серебряное прикосновение
Шрифт:
Маленький Джосс к трем годам научился точно копировать движения отца и матери, за работой в мастерской. Когда Эстер шлифовала края серебряных дисков, Джосс проделывал то же самое с игрушечными деревянными кольцами; когда она с помощью молотка придавала выгнутую форму металлическим пластинам, Джосс также пытался своим крошечным молоточком сделать тарелку или блюдце. Ему очень нравилось помогать матери просеивать пыль и доставать «лемель». Джосс быстро, как и Эстер, замечал сверкание крупинок золота и серебра в куче пыли и мусора, и он ловкими пальчиками выхватывал их из сита.
Когда Джоссу
Летисия (так окрестили малышку в честь ее бабушки по отцу) полностью разрушила уже устоявшийся быт Эстер, размеренное течение ее жизни, которую она заполняла работой в мастерской, ведением домашнего хозяйства. Эстер полностью посвятила себя дочери. Джон, который прекрасно помнил период младенчества своего сына, смирился с тем, что некоторое время будет получать лишь малую часть внимания Эстер. Разговаривая с ним, она всегда слушала вполуха, напряженно ожидая, когда проснется и заплачет Летисия.
Как-то раз Эстер складывала чистое белье ребенка, и, как обычно, рассеянно слушала Джона. Когда он упомянул мастера Харвуда и сказал, что его опять поразил удар, рассеянность Эстер как рукой сняло.
— Кто же теперь следит за делами? — быстро спросила она.
— Миссис Харвуд.
— Ты думаешь, она справится?
— Ну, во всяком случае, до сих пор справлялась. И в прошлый раз, когда у Харвуда был удар. Потом, Каролина всегда сможет помочь ей.
— Кстати, Каролина до сих пор не вышла замуж? — настороженно спросила Эстер.
— Я слышал, она помолвлена с морским офицером.
— Неужели?
Джон заметил, как Эстер всеми силами пытается угадать, что испытывает в душе ее муж, узнав о потере своей первой любви. Однако это было слишком личное, интимное переживание, и Джон не стал открывать ей свои чувства.
— Думаю, что болезнь отца — большое горе для Каролины. Она всегда была очень внимательна и заботлива с ним, очень предана ему. Мне кажется, что помолвка может в какой-то мере ее утешить.
— Если этот человек, конечно, сейчас не в плавании.
— Разумеется.
Джон пожал плечами, давая понять Эстер, что он ничего не знает об этом.
— Надеюсь, что сейчас он рядом с Каролиной. — Эстер было неприятно вновь слышать имя этой девушки и вдвойне неприятно, что Джон опять стал узнавать все новости о семье Харвудов, причем иногда даже не делился ими с нею. И если бы Эстер не была полностью поглощена дочкой, возможно, она и обдумала бы более серьезно этот разговор. Но вскоре из-за ребенка забыла о нем.
Когда Эстер смогла вновь появиться в мастерской и помогать Джону, она обнаружила, что он работает над необычной и чрезвычайно сложной вещью. Таких заказов они еще не получали.
— Это для кого? — спросила Эстер, разглядывая приколотый к стене эскиз. На нем был изображен большой сосуд для вина с двумя ручками и богатейшим декором. Сосуд был явно предназначен для какой-нибудь огромной роскошной столовой в богатом доме. Эстер никогда не нравились такие вещи. Ее привлекала простота, чистота форм и элегантность, а не количество и вычурность декора. Часто все эти головы животных, херувимов, завитушки, раковины, лиственный орнамент
— Это для Фелайна, — ответил Джон, не отрываясь от работы.
Эстер критически стала водить пальцем по эскизу.
— Мне кажется, эти виноградные листья здесь совершенно не нужны.
— Согласен. Скорее всего, Фелайну этот заказ достался от одного из «денежных мешков», у которого золота в десять раз больше, чем вкуса.
— К тому же, его, видимо, постоянно мучает жажда.
Джон усмехнулся и посмотрел на нее.
— Ты хочешь снова начать работу?
— Да, хотя бы на час в день.
— Прекрасно. А то я без тебя скучаю здесь, в мастерской.
Эстер обрадовалась, что он признал ее место рядом с ним, за работой, и признал, что может рассчитывать на нее.
За четыре года супружеской жизни их брак, основанный на взаимопонимании и терпимости друг к другу, укрепился за счет возникновения деловых партнерских отношений. Их страсть и пылкая влюбленность не угасли и даже, наоборот, усилились с годами. И Эстер никак не могла понять, почему мысли о Каролине все еще не дают ей покоя, почему она до сих пор считает ее угрозой их счастью. Иногда Эстер казалось, что Каролина каким-то непостижимым образом все еще влияет на их жизни. И как ни старалась Эстер подавить в себе эти сомнения и предчувствия, ничего у нее не получалось. Точно так же ее долгое время преследовали кошмары и предчувствия несчастья незадолго до того, как Эстер с маленьким Джоссом оказалась погребенной под обломками рухнувшего дома и они чудом избежали смерти.
Чтобы не ограничивать время своего пребывания и работы в мастерской, Эстер пригласила Абигайль Берлей, старшую дочь своей бывшей соседки, к себе в дом исполнять обязанности няни. Старая миссис Берлей была очень и очень рада, что ее дочь оказалась в добропорядочном семействе. Абигайль было шестнадцать лет, она умела сносно готовить и выполнять работу по хозяйству. Она, как и ее мать, была просто счастлива покинуть тот трущобный район, где она выросла, и в один прекрасный день появилась на пороге дома Эстер и Джона с маленьким узелком пожитков. Она напоминала Эстер, когда та много лет назад отправилась со своим сводным братом из деревни в Лондон.
— Надеюсь, тебе будет у нас хорошо, Абигайль, — приветливо сказала ей Эстер.
— Да, мадам, конечно! — с радостью воскликнула девушка.
Абигайль была высокой, стройной, сильной, с приятными чертами лица. Брови ее были слегка приподняты, что придавало ей вид, будто она чему-то удивлена, а крупный рот расплывался в широкой миловидной улыбке. Джосс, который очень хорошо помнил Абигайль, с радостью пошел к ней на руки и беспрекословно признал ее своей няней.
Летисия, в отличие от Джосса, была чрезвычайно трудным ребенком. Буквально с пеленок в ней начал проявляться требовательный, капризный характер, который Эстер и Джон восприняли лишь как проходящий немного раздражительный этап развития ребенка, не подозревая о том, что Летисии придется всю свою жизнь справляться с этими чертами своей натуры.